Нет, мне, благодаря вспышкам памяти, было прекрасно известно, что, но хотелось, чтобы супруг подтвердил или опроверг. Да и убедиться в том, что муж мой первостатейная сволочь, как напоминала моя вторая память, тоже было бы очень не лишним. Потому что картинка в моей голове пока складываться не желала.

Груб был? Был. На свадьбе и перед ней терпелив и внимателен не был? Не был. Ну сволочь же, о чём тут говорить? Ребёнку угрожал? Угрожал. Вообще ювеналки на него не хватает. Хотя справедливости ради, стоит ещё разобраться, за что именно угрожал-то.

— Кольцо ваше фамильное, что же еще? — буркнул супруг и отвернулся к окошку.

— Болит так почему? — просипела с трудом. — Рука... сейчас отвалился... — и слёзы хлынули из моих глаз бесконечным потоком снова.

— Откуда мне знать? Это же ваше кольцо, — рявкнул супруг, безумно сверкая глазами. — У батюшки лучше спросите.

— Вы же сами сказали, что он сбежааал, — прорыдала опять.

И тут, будто мне мало было ослепляющей боли, память выбросила очередную порцию воспоминаний, и я свою нынешнюю симбионтку прям зауважала.

То, что красный цвет платья символизировал чистоту и кровь, которую девушке предстояло пролить, было непривычно, но объяснимо. А вот кольцо, которое означало отказ от своих собственных желаний и принятие желаний и устремлений супруга, как своих собственных, отныне и навсегда, откровенно пугало. Потому что тот, кто имел яркую и заветную мечту, вынужден был пройти через адские муки, борясь с артефактом. И только если мечта для женщины была важнее всякой боли, кольцо не выдерживало сопротивления и спадало само, что означало или расторжение брака, или принятие супруга в семью женщины и уважение им права женщины на её мечту.

Каких-то принципиальных и тем более запредельных мечтаний я, в силу возраста, давно не имела. Так, планы какие-то, текущие необходимые хочухи, типа дивана в большую комнату. Но чтоб вот настолько сопротивляться обрушившейся на меня внезапно судьбе? Да я ещё даже не до конца осознала тот факт, где очутилась, и даже домой толком ещё хотеть не начала. Потому что воспринимала всё происходящее в порядке забавного, сомнабулического бреда. А тут такие мучения сразу. Чего ж ты так хотела, девочка? И почему от нашего(!) фамильного кольца руки болят у меня, а не у супруга?

— Ну сбежал, не сбежал, а видеть вас он, похоже, не очень-то хотел. Прекратите истерику. Я вам вчера ещё сказал, что все ваши выходки уже не имеют смысла. Я не ваш отец. Я подобного не потерплю! Вам это прекрасно известно.

— И что же вы сделаете, позвольте узнать? — сквозь вспышки боли поинтересовалась я.

— Не переживайте. Вам это точно не понравится.

— Я не переживаю, я вас... — чуть было не выкрикнула "Ненавижу!", но это были бы совершенно точно не мои слова, поэтому просто едко закончила: — Видеть вас не могу

— Это взаимно, — хрипло заверил меня наш с девочкой Эмеральд супруг и, повернувшись ко мне мокрым от пота лицом, наглейшим образом сполз в обморок.

Вот… потрясающе просто…

Но, кстати сказать, рука болеть стала куда меньше. А через пару минут всё и вовсе почти прошло, да так, что я сильно заволновалась, не преставился ли он вовсе.

— Э-эй! — осторожно похлопала мужа по щеке я. Ну а что? В совместной жизни все поровну должно быть. Он мне по щекам, я ему. Поэтому лупить по морде, так от чистого сердца. — Хер Тааль, или как вас та-ам? Отзовитесь!

Мужчина не то что в себя не пришёл, а побелел ещё страшнее. Теперь я напугалась в самом деле и размахнулась так, чтоб попасть ему кольцом прямо в заострившуюся скулу. Ну и неудачно выпирающий на пути моей оплеухи прямой, длинный нос слегка пострадал тоже. Но это ненамеренно уже получилось.