Она все еще погружена в свои мысли, когда в отделение входит доктор Кисели и направляется к первой пациентке.

– Доктор Кисели! – восклицает Магда.

Медсестра спешит к Магде, веля ей замолчать и дождаться своей очереди.

Доктор Кисели говорит что-то пациентке, а затем подходит к Магде:

– С добрым утром, Магда. Как ты сегодня себя чувствуешь?

– Хорошо, доктор. Я совершенно здорова и хочу домой. Я нужна маме и деду.

Доктор Кисели снимает с шеи стетоскоп и выслушивает грудь Магды. Женщины с соседних кроватей стараются увидеть, что он делает, услышать его слова. Всем в больнице очень скучно.

– Мне жаль, Магда, но у тебя еще сохраняется воспаление. Я не могу выписать тебя.

– Но я чувствую себя хорошо, – упорствует Магда.

– Ты будешь слушать доктора? – возмущается медсестра.

Доктор Кисели присаживается на край кровати Магды и делает ей знак наклониться к нему.

– Магда, послушай меня, – шепчет он. – Для тебя и твоих близких будет лучше, если ты побудешь здесь еще несколько дней. Я не собирался говорить тебе, но теперь у меня нет выбора.

Голубые глаза Магды в страхе распахиваются. Она кажется доктору Кисели гораздо моложе своих семнадцати лет: в этой тоненькой ночнушке, с косичками она выглядит на тринадцать-четырнадцать. Магда кивает, чтобы доктор продолжал, – она была права, происходит что-то странное.

– Не хочу пугать тебя, но дело вот в чем. – Вздохнув, доктор опускает глаза на стетоскоп и только потом поднимает взгляд на Магду. – Глинкова гвардия собирает молодых еврейских девушек и отправляет их работать на немцев. Я хочу помочь тебе остаться с родными, а в больнице ты будешь в безопасности. Понимаешь?

Магда быстро переводит глаза с доктора на медсестру и обратно. Она видит на их лицах тревогу и участие. Она сама слышала разговоры о том, что немцам нужны молодые люди для работы, но не представляла себе, что к этим молодым людям относится и она с сестрами. У нее сильно колотится сердце. Ее сестры! По-прежнему ли Циби в безопасности у себя в лесу? А Ливи?

– Мои сестры! – в страхе чуть слышно произносит она.

– Все в порядке, Магда. Циби сейчас дома нет, а Ливи слишком молода. Тебе нужно лишь оставаться на месте, пока глинковцы не найдут других молодых людей для отправки, а после этого пойдешь домой. Потерпи еще немного. Пусть персонал позаботится о тебе. Помни, что твои мама и дедушка дали разрешение, так что, пожалуйста, не разочаровывай их, Магда.

Медсестра берет Магду за руку и ободряюще улыбается ей, но Магда не успокаивается. Она обещала отцу, заключила договор с сестрами, а теперь каждая из них сама по себе и не знает, как дела у других.

Магда лишь кивает в знак согласия остаться в больнице. Улегшись на узкую кровать, она смотрит в потолок. На глазах у нее вскипают слезы гнева, разочарования – и страха.

Вранов-над-Топлёу, Словакия

Март 1942 года

– Ливи, пожалуйста, не оглядывайся! Прошу тебя, не оглядывайся! – уговаривает Циби сестру.

Девушки по тропинке от дома выходят на улицу. На пороге мать рыдает в объятиях их деда. Ливи все же оглянулась, когда закрывала ворота. Ее всхлипывание при виде материнского горя отзывается болью в сердце Циби, но ради Ливи, ради матери Циби надо быть сильной.

Она выпрямляется и, переложив маленький чемодан из одной руки в другую, обнимает Ливи за талию, и сестры уходят прочь от дома.

– Просто иди, шагай со мной в ногу. У тебя хорошо получается, Ливи. Не успеешь оглянуться, как мы уже вернемся домой.

Стоит яркий весенний день. Воздух свежий и чистый, небо глубокого лазурного оттенка. Темно-каштановые кудри Ливи блестят на солнце, а волнистые волосы Циби подрагивают при ходьбе. Девушки знают, что соседи задерживаются в своих палисадниках, наблюдая, как сестры и другие еврейские девушки идут к синагоге. Инстинктивно, а может быть, из упрямства Ливи и Циби смотрят прямо перед собой.