- Ты не хочешь меня видеть? – Ки поднялся с кресла, на которое было присел. – Извини, я сейчас уйду.

- Я не это имел в виду, - скривился Онри, хватая его за рукав.

- Ты хочешь, чтобы я посидел у твоей постели? – Ки замер на середине шага.

- Нет, этого тоже не надо, - вздохнул друг. – Просто будь… как всегда.

- А как всегда? – уточнил Ки.

Они уставились друг на друга. Княжич глядел напряженно, стараясь понять, чего хочет это странное существо и как быть, чтобы оно не отталкивало его. Онри же был хмур и косился с подозрением.

- Нам все-таки надо поговорить об этом, - вздохнул он, отставляя кубок. – Садись.

Ки послушно сел на краешек кресла, которое Онри использовал вместо вешалки для ливреи. Сложил руки на коленях и уставился на друга в ожидании, когда же все-таки прозвучит окончательный вердикт. Права настаивать или хотя бы предлагать варианты он за собой не чувствовал.

- Буду с тобой откровенен: я сбежал в этот мир в поисках легкой жизни, - начал Онри издалека, говоря то шепотом, то временами прорывающимся сиплым голосом. – Я ищу покоя и свободы. Это не значит, что я готов променять друзей на свою мечту: друзья, на мой взгляд, важнее. И к тебе… я испытываю теплые чувства.

Ки едва заметно выдохнул: ему стало немного легче.

- Я хочу вернуть все, как было, - Онри прямо посмотрел ему в глаза. – Мне нравится быть твоим другом. И ты единственный из местных, кого я знаю и кому доверяю. По-хорошему, нам не стоит общаться. Для твоего же блага. Но это кажется мне несправедливым по отношению к тебе. Поэтому… Ты можешь попытаться забыть о своих чувствах? Сосредоточиться, скажем, просто на веселье или учебе? Можешь?

Княжичу стало смешно. И одновременно горько. Забыть можно почистить зубы. Забыть можно задание от учителя. Но как забыть то, чем живешь?

- Я постараюсь, - солгал он только затем, чтобы не расстраивать Онри: какая разница, забудет он или просто будет делать вид? Со стороны и то, и другое должно выглядеть одинаково.

- Хорошо, - Онри неловко улыбнулся и покосился на подушки. – Мне нужно поспать. Ты не против? Слабость одолевает.

- Конечно, - Ки поднялся, подошел к кровати и помог расправить одеяло. Онри чуть напряженно покосился на его руки, когда княжич укрывал его плечи, но ничего не сказал. Ки пошел к выходу, чувствуя на себе внимательный взгляд.

Онри знал, что Ки солгал. Солгал словами, взглядом, сухой заботой. А Ки знал, что Онри сказал не все, что думает. Теперь это была их новая реальность. Сложная игра в многослойную недоговоренность. И она была такой же болезненно-сладкой, как прежде – неназванное чувство. По крайней мере, для Ки.

***

Следующие несколько дней княжич упорно делал вид, что никакого дяди он не встречал и сообщение от отца не получал. Он ходил на занятия, шлифуя свое умение управлять ветром, смеялся вместе с Куном над тщетными попытками Джебба соблазнить неприступную преподавательницу и навещал Онри, которому, вопреки заверениям, лучше не становилось. Точнее, жар у него все-таки прошел и насморк понемногу отступал, зато слабость усилилась. А еще он терял сознание при попытке что-нибудь выудить из другого мира и очень злился по этому поводу, став полностью зависимым от друзей.

Ки не признавался ему, но втайне испытывал удовольствие от необходимости заботиться об Онри. Он приносил ему обеды, помогал поесть, делал уборку и каждый вечер выносил на верхнюю площадку подышать воздухом, закутав в одеяло, как ребенка. Онри скрипел зубами от собственного бессилия, но против умеренной заботы не возражал.

- Брат, с тобой что-то не так, - заявил как-то вечером Кун, когда они резались в карты в покоях Онри, чтобы составить ему компанию. – Это уже не похоже на обычную простуду. Может, тебя прокляли? Позавидовал кто-нибудь и…