III

За стеклом находилась другая ветвь тоннеля. Движение в нем выглядело, как поток крови по сосудам тела. Риа повернула за угол и почувствовала, как ее поглотила толпа. Ужасное ощущение, ненавистное для нее. Как будто одновременно сотни людей вылили на неё свои мелкие склочные мыслишки. Она росла в месте, где всегда можно было уединится, но когда утром она приходила работать, она кожей чувствовала состояние

людей, их злость и ненависть к собственной безысходности. «Чего можно добиться от толпы? Она ведь всегда врет, она никогда не бывает искренна. Даже в компании из трех человек создается впечатление, что их мысли цепляются друг за друга, как механизм часов – слаженно, однообразно, циклично, у них есть определенные размеры и скорость движения, и они никогда не могут выйти за свои рамки, иначе весь механизм даст сбой, а

ведь кому-то так важно знать время. Терпеть не могу рамки – практически вид военного оцепления – нужно искать одиночку» – думала Маша, пробираясь через, беспощадно, отовсюду давящую и теснящую, толпу. По времени было уже утро, но поскольку солнца не было, по пробивающемуся сквозь толщу воды небу, сложно было догадаться, какое сейчас время суток, хотя фонари на половину погасли. Риа сделала попытку, спросив у прохожего, как выйти из тоннелей, он обернулся, посмотрел безразлично, ничего не ответил, и через секунду его уже не было видно. Поток людей снес его, как сносят волны то, что лежит не прикованным к берегу. Маша добрела до очередного перекрестка и увидела как на полу, забившись в угол, сидит мальчишка лет десяти, весь грязный и в каких-то лохмотьях, он держал в руках банку, попрошайничая. «Хоть что-то в этом мире не меняется! Он-то точно знает, где выход и никуда не спешит», – подумала девушка, приближаясь к мальчишке. Он был худеньким, невзрачным, курчавые темные волосы свисали на лоб и кончики ушей, закрывали до середины шею. Но, не смотря на худобу, его лицо сияло здоровьем, легкий румянец и алые губы скрашивали невыдающиеся черты лица. Глядя на него, казалось, что он вовсе и не бездомный, ведь дети, родившиеся в новое время, были бледными, а без родителей и вовсе не могли получить хотя бы каплю здоровья в свое неживописное будущее. Но все же не было бы в нем ничего запоминающегося, если бы не большие смолянистые блестящие глаза. Они смотрели с доверчивостью и открытостью, и в то же время пронизывали насквозь. Казалось, он знает тебя с первого взгляда, без единого слова. Глаза являлись его молчаливым аргументом. После общения Риа почувствовала это с еще большей силой, хотя о ней он ничего не сказал… – Ты знаешь, где выход из тоннеля? – спросила она. – А тебе зачем? – Мне нужно в город. – Зачем? – не отставал мальчишка. – Какой любопытный, какое тебе дело? Я у тебя дорогу спрашиваю.

– Хорошо подметила, ты у меня спрашиваешь дорогу! – сделал он ударение на слове «меня». – Да не злись ты так, я ведь не просто так, я заплачу. – С этого бы и начинала, давай деньги. Маша положила мальчишке на ладонь пару монет. – У тебя фильтр есть? – Что? Какой фильтр? – Маска кислородная, спрашиваю, у тебя есть? Или ты мутант? Как ты собираешься дышать наверху? Маша только удивленно посмотрела на мальчика. – Ясно, пойдем со мной. Кстати, я Айзек, а ты?

– Маша. Маша прожила вдалеке от берега всю жизнь, она сортировала водоросли и знала, что их используют для получения очищенного воздуха, но она никогда не задумывалась о таких особенностях жизни на берегу. А вот жители Серого города уже давно привыкли носить всевозможные маски по очистке воздуха, поскольку именно благодаря воздуху