– Там, куда ты смотришь.

Маша замешкалась, она не ожидала разговора с этим человеком. На корабле с ней практически не разговаривали. Тем более не спрашивали, что она думает.

– Ну, не знаю. Там темно и совсем немного видно свет вверху, на поверхности. Много рыбы, она косяками плавает вокруг нас. Водоросли. Немного похоже на театр теней, – старалась Маша описать, что видит.

– Театр теней, – произнес человек, – два слова, описывающие мою жизнь. Когда я сюда попал, я хорошо видел, но с годами свет начал меркнуть. Подопытный кролик. Нас не убивают, потому что мы эксперимент. Они не убивают свои эксперименты.

Маша смотрела на бледного человека, потупившегося в пустоту. Тысячи вопросов летали в ее голове. Она хотела знать, куда попала, что за люди ее окружают. Что случилось с этим человеком.

– Как давно вы здесь? – спросила она.

– Здесь не считают время. Здесь ничего не меняется. Здесь нет времени. Время там, где перемены. Там, где рождаются. Там, где умирают.

В помещение вошел еще один человек. Его шаги послышались сзади. Это была женщина в форме.

– Почему вы не на своем месте? Вы должны делать свое задание, – обратилась она к бледному человеку.

Тот не сказал ни слова. Они вместе развернулись и скрылись в лифте. Стало очень тихо, так тихо, будто заложило уши. Косяки рыбы, ранее похожие на черные тучи, стали блестеть. Видимо корабль поднялся выше, и свет стал падать на чешую, которая, будто искры, отблескивала в разные стороны. Маша легла на пол и наблюдала за подводным представлением. По ощущению ей казалось, что время уже позднее, но тогда откуда свет? Риа уже начала теряться во времени. Не просто в сутках. Она поняла, что уже не помнит, сколько она здесь дней. Подумав, она решила выпросить у лаборанта блокнот и ручку. Или что-то на это похожее. На мгновение ей показалось, что она может сойти с ума, если не будет записывать хотя бы дни. И этот бледный человек. Как его теперь найти? Нужно расспросить его обо всем, что он помнит. Что он знает об этом мире и о самом себе. Девушка почувствовала, что засыпает, и решила вернуться в свою каюту. Открыв глаза, Риа увидела, как стало темно. Отключился луч Башни или они погрузились глубже, она не поняла. Но время близилось к ночи. Когда она вошла в комнату, услышала отвратительный звук, означавший новые сутки.

Следующим утром Маша ждала, что ее опять отправят в лабораторию, но этого не произошло. Не произошло этого и на следующий день, и через неделю. Она тщетно пыталась выпросить блокнот у лаборанта за завтраком и ужином. Он практически не реагировал на нее и не разговаривал с ней. Риа дочитала свою книгу и начала читать ее вновь. Дни тянулись мучительно долго. Разговаривать было не с кем, что-то начать и к чему-то стремиться было невозможно. Она спрашивала о работе, но ей говорили, что ее работа не мешать. Забрав салфетку из столовой, она начала рвать ее на кусочки и выкладывать импровизированные дни в углу каюты, но через неделю их кто-то убрал. Это были мучительно тягостные дни ожидания неизвестности. Нельзя было надеяться ни на следующий день, ни на следующий час. На верхнем этаже редко удавалась увидеть что-нибудь интересное, корабль скользил по дну в темноте, будто червь под землей. Риа пыталась придумать разные игры с книгой, воображала себя на Островах, учила ее наизусть. Представляла, что Айзек все же выжил и вернулся туда, к своим родным. Вспоминала о подробностях их путешествия: кого встречали, чем занимались, что видели. Ее бросало то в ужас, то в печаль и уныние, то в безразличие, иногда наступало полное спокойствие.