После обеда я быстро встал, помыл общую посуду и свою миску. Он остался за столом. После этого доел и поставил свою миску в раковину. И что он хочет этим сказать? Что я должен домыть за ним? Тоже мне гранд, идальго, рыцарь непонятного образа! Придется повозиться с дрессировкой. Уголь он уже приносит. Пару раз попытался печь растопить. Ничего, научим! Я ему уже втолковал, что каждый вечер нужно обязательно вынимать чижи из обуви и развешивать их для просушки. Если в них останется влага – ноги замерзнут. Еще нужно вычищать снег с периметра двери – с косяков и порога, иначе она не захлопнется. Забот много, когда живешь без прислуги.

Все – пора идти в баню. Лада приветливо встретила, принесла дров и выдала нам простыни. Теперь объясняю испанцу, как надо вести себя в бане.

– Для чего нам шапочки?

– Чтоб уши паром не обжечь! Сейчас поддам – поймешь!

– А, как мудро! Да, я понял уже!

– Наклоняйся ниже, если жарко! Чем ниже, тем прохладнее!

– Вы, русские, ненормальные!

– Да, и гордимся этим! Баня – это спа по-русски. Может быть, только баня и спасает нашу нацию. Париться в бане – полезнее, чем пить водку.

– Все в мире полезнее, чем пить водку!

– На вот, снегом оботрись, умник! И не одевайся, пока не высох, иначе заболеешь. Давай посидим подождем.

После бани нас ждали чай и чебуреки с начинкой из китового мяса. Разговор завязался активный, я не успевал переводить и потом просто махнул рукой. Альваро заскучал, а мы с Ладой протрепались часа четыре: про детей, про работу, про алкоголизм, охоту и односельчан.

Особенно мне запомнился рассказ про ее бабушку-тундровичку. В юности бабушка спала только на улице рядом со стадом, свернувшись калачиком. Отец бывало будил ее, если она зазевалась и стадо отошло, и она бежала догонять его. Ей не было равных в беге и прыжках, и парни боялись брать ее замуж. Так и жила она одна, пока не встретила алеута, который был моложе нее. С ним вместе они поставили ярангу километрах в двадцати от Ванкарема, и жили там. Лада спрашивала бабушку, играли ли они в детстве в салочки. На это бабушка отвечала – нет, бегать – это слишком просто, так не играли. А играли вот как: забрасывали ноги за плечи и, передвигаясь на руках, пытались догнать друг друга.

Или вот что рассказала Лада о борьбе с алкоголем в Ванкареме. Сама Лада и ее муж не пьют уже лет четырнадцать – просто решили бросить, прочитав статью о вреде алкоголя. Удивительно! Речь Джефа Питерса имела бы успех в этом селе. И теперь они в любой компании сидят трезвыми – все к этому привыкли, кроме приезжих, которые постоянно спрашивают, скоро ли они уйдут домой, чтоб все остальные могли расслабиться. Трудно вести трезвый образ жизни, когда все общество смотрит на тебя как на неполноценного.

У Лады с мужем Александром четверо детей: три сына и одна дочь. Старшие дети тоже не пьют и рассказывают, что их часто не приглашают в компанию только по этой причине.

Дочь Диана влюбилась, когда ей еще не исполнилось восемнадцати, дождалась совершеннолетия и с первым же вертолетом улетела к любимому в Эгвекинот. Жених – парень из Уэлькаля.

– Не эскимос ли? – уточнил я.

– Вроде нет, русский, – ответила Лада.

Свадьбу не играли, просто поженились и вскоре родили мальчика, сделав Ладу счастливой бабушкой.

Два старших сына учатся в Анадыре и после окончания учебы хотят вернуться в Ванкарем – здесь их ждет охота и вольная жизнь. Младший, школьник, сейчас в интернате в Амгуэме.

– Мы хорошо здесь живем! Кто хочет, тот старается. Некоторые жалуются, как все плохо. А что плохо? Уголь мы получаем по 600 рублей за тонну, тогда как он стоит 6000. Если много детей – получаем субсидии на жилье. Охотников снабжают снегоходами, запчастями, бензином, патронами бесплатно. Если тебе здесь нравится жить – то все условия созданы. Если не нравится – другое дело, тогда можешь ехать в другое место, никто ж не держит. Те, кто жалуется, не видели, как живут в русских деревнях в центральной России!