В крепком доселе самообладании Севака появилась первая брешь.

Что случилось? Что такое происходит?

Севак поднялся на второй этаж.

В аудитории, где у его десятого «Г» класса должен был состояться первый урок, – это была биология, – стоял оживлённый гвалт. Севак переступил через порог. По внезапному молчанию, воцарившемуся с его появлением, он ясно почувствовал, что все сейчас говорили о нём. Молчание продолжалось недолго. Мгновение – и в его уши ударил дружный хохот.

Севака шибануло гневом, как зарядом тока. Он побагровел.

– Что за ржач?! – во всю мощь своих лёгких гаркнул он. – Кому-то табло, что ли, почистить?

Но его угроза почему-то ни на кого не подействовала. В аудитории продолжал перекатываться смех.

Севак прошёл к своей парте, – она была последней в центральном ряду, – и обнаружил, что его сосед, Карапет, почему-то пересел на другое место.

Севак раздражённо плюхнулся на стул. Он вдруг почувствовал неуверенность. Впервые в жизни!

Да что такое случилось? Он ничего не понимал.

Прозвенел звонок. Появилась учительница. Это была пожилая женщина шестидесяти лет. Её звали Надежда Михайловна. От Севака не укрылось, что едва зайдя в аудиторию, она тут же стрельнула глазами в него, и на её лице промелькнула какая-то насмешливая брезгливость.

– Садитесь.

Все сели.

Севак скрупулёзно перебирал в мыслях все события последних дней, но так и не смог найти ни одной причины, которая могла бы объяснить, почему его вдруг перестали бояться, а его приятели, его верные, преданные «оруженосцы», вдруг стали его избегать.

– Багдасарян, к доске!

Это был новый удар. До сегодняшнего дня его к доске практически никогда не вызывали. Учителя предпочитали с ним не связываться.

По классу опять прокатились смешки. Севак поднялся с места и вышел из-за парты.

– Расскажи нам про основные направления эволюции на земле.

– А чё про них рассказывать? Направления как направления! – развязно протянул Севак. Он всегда так делал, когда учителя на уроках его о чём-то спрашивали.

– А то, что в учебнике написано, – открыла классный журнал Надежда Михайловна и посмотрела на него поверх очков. – Что я на прошлом уроке рассказывала. И что я на дом задавала. Ты готов сегодня к уроку?

– Ну, готов.

– Тогда рассказывай.

Севак пробежал глазами по своим одноклассникам. Все смотрели на него с каким-то насмешливым азартом, как будто он был каким-то клоуном, и в этот момент разыгрывалось какое-то цирковое шоу. Лишь только один Карапет, опустив глаза, задумчиво уставился в парту.

Это было настоящее унижение! Севак почувствовал, что он начинает краснеть.

– Да не буду я ничего рассказывать! – нагло заявил он, из последних сил удерживая своё наружное самообладание. Именно наружное! Потому что его внутреннее самообладание уже начинало походить на обломки.

– Садись. Два.

– И чё дальше? – скривил губы Севак, отходя от доски. – У меня от ваших «двоек» ничего не убудет. Мы на такую зарплату, как у вас, не живём!

Он ожидал, что это смутит учительницу. Учителя всегда смущались от таких его выпадов, поэтому старались на них не нарываться. Но в этот раз ответом ему стал язвительный смешок, после которого весь класс потонул в диком хохоте.

– Я не сомневаюсь, что у тебя высокие гонорары, Багдасарян! Оценила вчера твои актёрские способности!

Какие гонорары? Какие актёрские способности? Севак по-прежнему ничего не понимал.

Дождавшись окончания урока, он подошёл к Карапету и дёрнул его за рукав.

– Слушай, а что за фигня? – осведомился он.

Но Карапет отстранился и промолчал. И оно было очень красноречивым, это его молчание.

В отношении него, Севака, явно что-то произошло. Все явно о чём-то знали. Его явно как-то скомпрометировали. Но ему, Севаку, никто не хотел ничего говорить.