– Я больше не бог, – сверкнув застывшими в глазах льдинками, пресек любые попытки обозначить его верховный статус Лозовский. – Я перестал быть богом, как только меня изгнали из собственного дома, лишив власти над законно принадлежащим мне царством. Я скорее… иммигрант.

Жалобы на судьбу, тем более, от того, кто никакой жалости не вызывал в принципе, слушать совершенно не хотелось. А хотелось поскорее завершить эту встречу, поэтому я упрямо произнесла:

– Если ты следил за нами, то знаешь, где мы были. А если знаешь, то должен прекрасно осознавать – музу мы и сами потеряли. Она оставила нам записку, но почему-то покинула своё последнее пристанище раньше, чем мы его вычислили.

– Я знаю каждый угол, в который вы ткнулись, – согласился бывший принц, а нынче представитель частного сектора экономики. – Но я не знаю, что вы там делали.

– То же, что и ты сейчас! – лопнуло терпение банши. – За музой носились, спотыкаясь на колдобинах! Но похоже, что она не только вас с Максом провела, но и нас с ней!

Подруга ткнула в мою сторону здоровенным куском пиццы и сразу же сунула его в рот, набив полные щеки и став похожей на бурундука с крайней степенью запасливости.

– Вы сегодня встречались с ней, – внезапно выдал Лозовский и угрюмо уставился на меня. – И в этом я абсолютно уверен.

Ниса замерла с раскрытым ртом, а после промычала сквозь непрожеванный кусок пиццы:

– Шо-о-о?

– Да, – поддержала я подругу. – Хотелось бы чуть больше конкретики!

– Камера, – цокнул языком Лозовский, – позволяет увидеть то, что не видно глазами. А еще, техника не поддается манипуляциям эмоциями. Ты в курсе, что способности Фирусы – это некая разновидность телепатического воздействия? Как муза, она силой мысли генерирует дополнительные электрические импульсы, которые вносят изменение в деятельность головного мозга. Заставляя испытывать определенные эмоции, она одновременно может заставить и видеть то, чего нет, потому что наше восприятие реальности зависит от того, как мы к этой реальности относимся. Руся как бы подменяет «картинку» в чужой голове.

– Молодец! – громко выдала Ниса. Периодически прислушивавшаяся к нашему разговору девушка за столиком у окна от неожиданности едва не свалилась со стула. – Ты доказал, что знаком с биологией в объеме школьной программы! Что дальше?

– Помните, старушку с которой вы столкнулись у входа в подъезд? – спросил Лозовский, удостоив внимания не только меня, но и мою бьющую все рекорды по язвительности подругу. – Которой вы еще с такой готовностью бросились помогать, потому что… А почему, Ди?

– Потому что она выглядела слабой и беззащитной, вызывала желание помочь, позаботиться, – пробормотала я, вспоминая развернувшуюся у входа в дом сцену.

– Ага, – с удовлетворением кивнул Лозовский. – Вот только эти чувства вас вынудили испытать. Силой. Силой музы.

– То есть…, – начала Ниса, выпрямляясь. – Бабуля – не бабуля, а…

– …Руся, – выдохнула я.

– Зараза волоокая! – завопила Ниса, грохнув кулаком по столу и пробив в нем дыру.

Демонстрация силы пришлась на очень неудачный момент. К нашему столу как раз подошла официантка, принесла Лозовскому стейк. Сотрудница кафе застыла, не дойдя пары метров, и уставилась на пролом в крепкой деревянной столешнице.

Я подскочила, схватила Нису за запястья, убирая её руки подальше от чужого имущества и затараторила:

– Она у нас чемпионка по армрестлингу! А за стол мы заплатим! – а дальше уже шепотом Нисе: – Возьми себя в руки.

– Не могу, – дернула губой подруга.

– Почему? – процедила сквозь зубы я, посылая улыбку официантке. Та отмерла, быстро поставила перед Лозовским блюдо и умчалась, несколько раз тревожно обернувшись.