– Может, и в этот раз нас чем-то обкурили?

– Сдурела? – зашипела я в ответ, наблюдая за тем, как тень начала плавно перетекать со стены на потолок, при этом растягиваясь, увеличиваясь в размерах и словно становясь выпуклее. – Одинаковые приходы коллективно не ловят!

– А где ты здесь коллектив увидела? – сердитости в голосе Нисы прибавилось.

Неизвестно, что случилось бы дальше, потому что тень проползла через весь потолок, аккуратно, и даже где-то с изящество обошла люстру, а после замерла в точности над лежащим на полу ребенком. Несколько секунд, которые я мысленно отмерила с помощью собственных ударов сердца, она не шевелилась. У меня возникла абсолютно безумная мысль, что она присматривается к ребенку, как хищник присматривается к стоящей у водопоя лани, вычисляя наиболее уязвимые места. А после тень начала густеть, темнеть, клубиться и выходить за рамки того, что можно было бы назвать реальностью и здравым смыслом. Из чего-то призрачного, условного, мимолетного тень на наших глазах превращалась в нечто осязаемое, плотное, живое и функционирующее по своим собственным законам.

– О Боги, – пискнула за моей спиной Ниса. А мне так и вовсе стало так страшно, что невозможно было даже пошевелиться.

Мысли судорожно метались в голове, мозг пытался сгенерировать идею, как поступить и что сделать, но ничего не мог придумать. Наверное, мы бы так и стояли как два дуба на пригорке, если бы комнату вдруг не озарила такая яркая вспышка, что схватившись за лицо и прикрывая ослепленные глаза, я рухнула на колени, заорав от боли. Где-то рядом мне вторила Ниса, но громче всех вдруг взвизгнул высокий женский голос, который отчего-то показался знакомым.

– Эй, ты как? Живая? – а вот этот голос я смогла бы идентифицировать даже в состоянии глубокого летаргического сна.

– Я бы не была так уверена, – ответила за меня Ниса и заодно пнула пяткой в бок. То ли пыталась помочь осознать степень собственной жизнеспособности, то ли удостоверялась в своей собственной.

Я решила оказать подруге посильную помощь и лягнула её в ответ, но так как замахивалась наугад… попала тоже наугад. А вернее, куда-то в очень чувствительное и крайне мягкое место.

– Ниса? – спросила я, когда раздался отборный мат. Матерились сквозь зубы и басом. – Это ты?

– Я это я, – философски заметила подруга. Её голос раздался совершенно с другой стороны, а не с той, куда я так метко двинула левой ногой.

– Логично, – согласилась я, сгребла в кучку конечности и встала, ощущая себя так, словно пережила падение с крыши высотного дома. Причем прыгала раза четыре и с разбега, упорно пытаясь достичь состояния «всмятку».

Ориентируясь на ощупь, потому что комната погрузилась в беспроглядную тьму, я попыталась найти выход. Искала, естественно, наощупь, а потому – не очень эффективно. Когда полыхнула белым холодным светом вспышка, я стояла в шаге от лежащей на полу девочки, а Ниса находилась прямо за мной. Но когда нас ослепили, мы обе рухнули вниз, и я услышала, как под воздействием сильного порыва ветра захлопнулась дверь. Откуда в комнате взялся ветер – непонятно, но, по логике, и яркие всполохи, имитирующие Большой взрыв и образование новой вселенной, тоже практически невозможное явление.

Ощущая себя слепым щеночком, я, вытянув руки впереди себя, и двинулась туда, где, как мне казалось, должна была находиться дверь. Справа от меня что-то бормотала Ниса, где-то позади раздавалось неровное дыхание притихшего ребенка, а слева угрожающе пыхтели, кажется, там все еще приходили в себя после попадания моей ноги в то место, которое обычно мужчины хранят пуще семейных ценностей. Хотя, если взглянуть на это иначе, данное место само по себе является семейной ценностью.