В армии начался голод.

В тамошних лесах до сих пор стоят деревья с обглоданными стволами.

Красноармейцы более 2-х метров по высоте обдирали кору со стволов деревьев и жевали сочную и до тошноты горькое сырое лыко.

Не гнушались листьями, осокой.

Доедали последнюю «гусятину». Так называли сдохших лошадей, по ассоциации с фамилией командира кавалерийского корпуса Гусева.

Ловили и съедали земноводных лягух, жучков и лесных тараканов.

Когда варили суп из водоплавающей лягушки с икрой, из неё получалась одна капелька жира. Как раз на пятерых человек.

Бойцы варили в болотной воде голенища сапог, ремни, командирские кожаные сумки, планшетки. А по пути поедала трупы своих же боевых товарищей.

Рядовым случаем была групповая смертность от голода и случаи самоуничтожения. Начальник особого отдела НКВД Волховского фронта Старший майор госбезопасности 3 ранга Мельников 6 августа 1941 года направил замнаркома внутренних дел, комиссару ГБ записку: «…Зам. нач. политотдела 46 дивизии Зубов задержал бойца 57 стрелковой бригады Афиногенова, который вырезал из трупа убитого красноармейца кусок мяса для питания. Будучи задержан, Афиногенов по дороге умер от истощения…»

Зелени вокруг окопов не было. Съедали всё, до чего могла дотянуться рука. Если боец поднимал голову, его тут же убивал снайпер.

Костры разжечь было нечем, запасы спичек закончились.

Из боеприпасов было всего 3—5 патронов на человека, не было бензина для машин и никакого транспорта. На немца шли с голыми руками и с сучковатой дубиной.

Раненых немцы в плен не брали. Добивали сразу.

Других взрывали в блиндажах, машинах и расстреливали в палатках из пулемётов свои же особисты и, по приказу, заградотрядные бойцы.

Но помощи всё не было и уже не ожидалось.

На 16 июня в стрелковых полках насчитывалось всего по 2—3 десятка человек (из 1500 по списку)!

Силы, впрочем, как и вера в спасение, у солдат, были на исходе.

Совершенно обессиленные, измученные, раненые, контуженные и в бессознательном состоянии, люди попадали в плен. Как знаменитый автор «Моабитских трагедий», поэт Муса Джалиль.

Так и не дождавшись помощи, брошенная и преданная кремлёвскими начальниками 100 тысячная 2-я ударная армия прекратила своё существование!

Уже второй раз Сталин предавал уважаемого в народе генерала.

За Андреем Андреевичем послали самолёт.

Если бы Власов (как Жуков в 1941 сбежал с учинённой танковой катастрофы под Ровно) улетел из окружения в Москву, то встал в один ряд с кремлёвскими бздёшниками, подлецами и трусами.

Гордый и умный генерал не сделал этого!

Не сбежал трусливо, спасая свою шкуру. Остался в котле со своими солдатами и великой идеей, освобождения родины от лжепакостного тирана Сталина!

Как патриот, он отказался бросить своих окружённых солдат.

Власов считал, что сполна несёт всю ответственность за своих людей.

Но, и его терпение его лопнуло. Он просто не мог сдержать свой гнев по отношению к бездарному руководству РККА, ко всей великодержавной безграмотной и глупой верхушке страны.

Власов прекрасно осознавал, что Россию покорить, а тем более превратить в колониального безвольного раба ни у кого и никогда не получалось. А сейчас тем более не выгорит.

Но можно было бездарно и безумно положить на полях сражений миллионы простых людей, рабочих и крестьян, составлявших костяк РККА. Как это сейчас происходило перед его глазами.

Силами Волховского фронта у Мясного Бора был создан узкий коридор смерти шириною 300—400 метров и протяжённостью несколько километров.

Через этот «загон» лишь отдельным солдатам под перекрёстным огнём удалось выйти к своим.