– Я понимаю, но моя жена упала и ударилась животом. Очень боимся, что она потеряла ребенка, – раздалось громкое «Ах» всех женщин в отделении.

– Какая же ты дрянь! – рявкнула пожилая дама через три места от первой.

– Она? – изумился Яр, показывая на жену. – Или стоп… Я?

– Ты-ты. Из-за тебя-то она упала, – дети постепенно утихали, их гул сменялся перешептываниями. Трое одинаковых с виду мужиков, что сидели у подоконника в расстегнутых куртках и с широко раздвинутыми коленями, синхронно кивнули с соболезнованиями.

«Ну почему?» – взвыл про себя Яр и перед тем, как начнется раздирание его плоти, сунул Марьяне бумажку и запустил ее к врачу.

Будущий (а возможно уже нет) молодой отец приметил вдалеке уголок и осторожно двинул к нему, молясь, чтобы никто из мамаш с ним не заговорил. Те плели заговоры, обговаривали наказания, прикрывая рты одними ладонями, а другими не глядя делали что-то с подходящими детьми. Спрятавшись, Яр определил точку, откуда будет виден край кабинета, съехал по стене на пол и закрыл глаза. Вокруг мигом собралась детвора.

– Он умел? – спросил мальчик, вылупившись на недвижимого человека.

– Не увелена, – серьезно ответила девочка с косой в джинсовом платье. Она подошла ближе и ткнула человека пальцем в нос.

– Ай! – Яр отбил ее ручку. – Не умер я, живой я! Чего скучковались? Я похож на костер?

– Мы думали, ты умер, – ответил мальчик в очках с заклеенным левым глазом. – Папа говорит, что лучше б сдох, когда мама на него кричит, но не сдыхает, потому что у него есть я. Но у тебя меня нет, а мама накричала.

– Фига себе логическая цепочка, – удивился Яр, ложась виском на кулак.

– Я же говорила, что он не труп. Трупы воняют, а этот пахнет стрессом, – Яр украдкой понюхал свое запястье.

– И как же пахнет этот твой стресс?

– Кислятиной пота и соленостью слез, – гордо ответила девочка, чуть выставив грудь вперед.

– Фразочка под стать здоровому такому моряку. Ты в морфлоте служила что ли?

– Да! – засияв, ответила девочка.

– У тебя может и якорь есть? – со смешком поинтересовался Яр, не надеясь, что окажется прав. Девочка засучила рукав. На плече синими чернилами был нарисован кривой корабельный якорь.

– Дядя у нее плавает! – вклинилась полная девочка, похожая на шарик. – Врет она все!

– Понятно, – еле слышно ответил он, но его не слушали.

Девочки начали препираться. Та, что отслужила, разрывалась в рассказе о морях, о влюбленном в нее матросе, с которым они не могли быть вместе, потому что он встретил негритянку на стоянке в Джибуте (порт в восточной части Африки), она от него забеременела, и он остался там. Ее оппонентка выслушала наглую ложь, уперев пухлые руки в бока, а потом с легкостью уронила первую на пол, словно пуховую подушку. Включилась плаксивая серена. Издававший ее беззубый динамик убежал к полусонной маме с курткой в одной руке и упавшей на пол куклой.

– А… – заикнулся тихий мальчик с игрушечной машинкой в руках, но быстро спрятался в воротнике свитера.

– Что хотел? – устало потирая глаза, спросил Яр.

– Нисего, – пробубнил мальчик.

– Чт… ой… Все, ладно. Мне все равно, – они молча смотрели друг на друга, слушая, как на фоне ругаются мамы. Мальчик высунулся и спросил:

– Посему вы тут сидите? – и быстро спрятался обратно.

– Какая тебе разница?

– А вам какая лазница, какая мне лазница? – снова промямлил мальчик, но из-за того, что многие в коридоре случайно одновременно затихли на пару секунд, Яр смог его разобрать.

– Откуда вы все такие умные беретесь?

– Из капусты, – ответил мальчик. – Мама сказала, – добавил он, поймав слегка надменный взгляд дяди.