Джулиан сразу понял, что это не его вещи. Это могло означать только одно – одежда принадлежала Лео.

С трудом подавив невольную дрожь, он дернул за шнурок звонка, вызывая лакея.

– Принесите мою одежду, – резко бросил он, когда слуга появился на пороге.

– Но, сэр, она грязная. Прачка еще не успела…

– Черт с ней, – нетерпеливо оборвал Джулиан. – Просто принесите, и все.

– Слушаюсь, сэр. – Лакей с поклоном исчез.

Дожидаясь его возвращения, Джулиан огляделся и заметил уставленный тарелками поднос. Под тяжелыми серебряными крышками обнаружилось невероятное количество разносолов: холодное мясо, различные сыры, пикули, хлеб, масло, даже блюдо с абрикосами и ранним виноградом. Желудок разом взбунтовался. Как ни противно было это признать, тут Лили оказалась права – придется поесть, даже если кусок не лезет в горло. Глоток бренди пополам с яростью, конечно, штука хорошая, но на такой диете долго не протянешь.

Кое-как он заставил себя проглотить солидный кусок холодного окорока, за которым последовал ломоть твердого сыра с хлебом. К тому времени как Джулиан покончил с чаем, вернулся лакей с одеждой.

Яростно дергая манжеты, Джулиан проклинал себя за глупость. Это ж надо было умудриться брякнуться в обморок прямо перед дверями Харклифф-Хауса, как будто во всем Лондоне не нашлось другого места. Джулиану не впервой было оказаться в сточной канаве, но почему-то сегодня вспоминать об этом было особенно унизительно. В свое время он поклялся, что ноги его больше там не будет. А уж если вспомнить, в каком он был виде, когда предстал перед глазами Лили…

Выругавшись, Джулиан потер виски. Пора удирать.

– Прошу прощения, сэр. Если вы позволите… – На пороге комнаты беззвучно возник дворецкий. – Леди Лили настоятельно просит вас спуститься вниз. Если, конечно, вы… – седовласый дворецкий окинул Джулиана испытующим взглядом, видимо, оценивая его состояние, – уже пришли в себя. – Величественно поклонившись, дворецкий исчез.

«Пришел в себя?» – Джулиан беззвучно чертыхнулся. Может ли он с чистой совестью сказать, что пришел в себя? Учитывая набитый желудок и аккуратно перевязанную руку, вероятно, он подходит под это определение, хоть и с некоторой натяжкой. Но «прийти в себя» совсем не значит избавиться от угрызений совести и стать прежним. Что-то подсказывало, что ждать этого придется еще долго.

«Может, все-таки незаметно улизнуть? А потом послать Лили записку с извинениями, – трусливо подумал Джулиан. – Или даже цветы… какой-нибудь немыслимых размеров букет?»

Тяжелый вздох вырвался у него из груди. Нет, он не может так поступить.

Джулиан нехотя спустился и отправился разыскивать Лили. Но ее нигде не было – ни в гостиной, ни в кабинете, ни в маленькой столовой. «Может, заглянуть в музыкальный салон?» – подумал Джулиан. Вряд ли, конечно, она там, но чем черт ни шутит. Пройдя по коридору, он толкнул прикрытую дверь.

Лили не было и тут.

Дальше по коридору была дверь в библиотеку Лео. Джулиан даже не счел необходимым заглянуть туда, предположив, что Лили нечего там делать. Однако, поравнявшись с дверью, он обернулся – ему вдруг почудилось, что в глубине комнаты мелькнул лиловый муслин. Удивленный Джулиан резко притормозил, ударился раненой рукой о ручку двери и зашипел от боли.

– Холера! – потирая руку, пробормотал он. – Будь все проклято! – И только потом понял, что царившая в комнате тишина сыграла с ним дурную шутку.

Лили сидела за письменным столом с пером в руке и, склонив темноволосую головку, что-то писала в толстой книге. Застыв в дверях, Джулиан не мог оторвать от нее глаз. Перо, равномерно подрагивая, продолжало свой стремительный бег. Потрясенный Джулиан словно прирос к полу и, задержав дыхание, слушал собственный обезумевший пульс. Стук сердца почти заглушал слабый скрип пера по бумаге.