– Кому ты это говоришь… – грустно улыбнулся герцог Левертон.

Сказать, что прежняя Джиллиан Драйден была дамой необычной, значило бы не сказать ничего. Однако не вызывало сомнений, что герцог и новоявленная герцогиня безумно любят друг друга и, на свой лад, представляют собой идеальную пару.

– Я искренне рад за вас с Джиллиан, – сказал Джек, посерьезнев. – Вы оба заслуживаете счастья.

Друг внимательно посмотрел на него.

– Благодарю тебя, Джек, а вот ты, похоже, чем-то расстроен – в последнее время выглядишь подавленным. Не хочешь ли отвести душу и выпить со мной немного бренди?

– Охотно выпью, но не уверен, что тебе захочется слушать исповедь о прискорбном состоянии моих дел. Они все рутинные и ужасно нудные и безотрадные, уверяю тебя.

– Не говори глупости. Я с удовольствием выслушаю любые новости, даже самые печальные. Одному Богу известно, сколько раз ты служил жилеткой для меня во времена нашей юности. – Чарлз посмотрел куда-то поверх плеча Джека и добавил: – Однако лорд Столуорт сердито поглядывает на нас: мы нарушаем порядок. Думаю, нам лучше перейти в другое помещение клуба, где можно поговорить более свободно.

Джек последовал за другом, по пути поклонившись престарелому виконту с извиняющейся улыбкой. Столуорт, истинное воплощение дряхлости, неодобрительно прошелестел своей газетой.

Клуб «Будлз» был известен своей претенциозно великосветской атмосферой, и самые важные и знаменитые, главным образом престарелые, его члены имели обыкновение недовольно хмуриться при любом нарушении тишины и спокойствия.

Джек лишь недавно – после того как получил титул – обрел право на членство в лондонских клубах. Он смог по достоинству оценить эту возможность, поскольку именно в клубах за бренди, портвейном или за партией в карты в основном велись деловые переговоры. Но горькая истина состояла в том, что он не имел возможности позволить себе стиль жизни, связанный с клубными привилегиями: играть в карты и держать пари по разным вопросам, от малопонятных до совсем идиотских. Джек уклонялся от карточных игр и принимал участие в пари, являвшихся неотъемлемой частью светской жизни мужчины, только в тех случаях, когда был уверен в результате.

На его взгляд, главный заклад он выиграл, выйдя из сражений в Испании и Бельгии всего с несколькими незначительными ранами. Рисковать своими средствами – и безопасностью всех, кто от него зависит, – за игорным столом значило бы безрассудно искушать судьбу.

Отец Джека не раз ставил свою семью на грань разорения за карточной игрой в элитных клубах Лондона. Дядя Артур неоднократно выручал их из долговой ямы с большим ущербом для собственного кошелька, но и он растранжирил огромные суммы денег, прежде чем подорванное здоровье и Ребекка Кинкейд вынудили его удалиться в Стоунфелл. Джек не имел намерения продолжить семейную традицию и спустить все до последней рубашки, а также не собирался когда-либо обзаводиться любовницей. Дядю Артура по крайней мере извиняло то, что он был без памяти влюблен в свою пассию, но отец Джека менял дорогостоящих женщин с той же легкостью, с какой записывал ставки в книге регистрации пари в «Уайтсе» или сбрасывал карты за игорным столом.

Джек и Чарлз отыскали два места в относительно уединенном уголке, подальше от группы джентльменов, громогласно обсуждавших сплетни о принце-регенте и его последней, по слухам, любовнице. Это явилось для Джека еще одним неприятным напоминанием о том, что Лия вполне может тоже стать объектом подобных сплетен. Внебрачная дочь принца крови, выступающая на сцене и следующая по стопам своей скандальной матери, представляла собой самую непристойную картину, которую только можно вообразить.