– Я как раз этим и занимаюсь.

– Мне не интересны твои занятия, Эва. Извини, – и он плавной походкой ушёл в другой зал, выкидывая правую ногу далеко вперёд.

Вот так! А ведь он – самый неэффектный парень в этом обществе.

Но нет, я не растерялась, пусть и чуточку расстроилась. Я просто стала искать глазами другой объект моих скрытых желаний.

Мне уже двадцать, а я ещё ни разу с парнем не целовалась. Пустая трата времени за скучными учебниками по философии и праву, в которых я не находила связи между чистым воплощением разума и красотой.

Красота и ум – несовместимы. Преодолеть и совместить эти две противоположности, причём в реальном мире, не представлялось мне возможным. Умные – страшные дурнушки. Красивые – замершие курицы. Отнести себя к одному из этих двух кланов я не могла и пришла к выводу, что я – существо духовное, не относящееся ни к тем, ни к другим, пришедшее в этот мир испытывать чувство собственной неполноценности и превосходства одновременно. Кстати, последнее помогает мне прорваться на пик снежной горы и мгновенно свалиться с неё при самом обыкновенном случае. Например, когда контролёр, уличив меня в заячьем забеге, выписывает мне протокол нарушения и просит выйти из трамвая. В этот момент мне становится так стыдно, что успеваю покраснеть и побледнеть за доли секунды.

Впрочем, вернёмся к философии. Философия нужна для того, чтоб просто не слететь с катушек. Я не понимаю сути всех этих многочисленных (и кстати сказать, противоречащих друг другу) философских терминов и безумных идей, но неплохо бы отметить, что философия – это любовь к мудрости. Но мудрость, как известно, порождает глупость, поэтому можно заключить, что всё, что говорит и пишет философия, – не что иное, как бред сумасшедшей старухи, отбывающей последние дни в труднодоступном кайфе бытия. Если быть чуть-чуть мягче в суждениях, то можно предположить, что философия – чистая выдумка человечества. Человек всегда пытался постичь истину, познать суть существующих вещей. Поэтому можно предполагать, что философия – это естественная потребность человека обманывать себя в реальности проносящихся мимо него вещей. А если быть точнее, то мы просто бестолковые люди со своими мечтами и взглядами, планами и мыслями, бредущие за кем-то из прошлого в будущее.

Именно философия помогла мне безучастно отреагировать на слова «австралийского попугая» и продолжить пожирать глазами всех, кто проходил мимо меня.

Здесь были разные личности, от эйфорических моллюсков до инопланетных совершенств.

Примером сверхмоллюска был Антуан. Он старался избегать любых контактов, даже самых незначительных. В ответ на безобидное «привет, как дела?» он смотрел на тебя вытаращенными глазами, как пойманный рак. Ненавижу таких. Они гнусные и безобразные. При виде их у меня возникает непреодолимое желание расчленить «моллюска» на крошечные части и растоптать.

Инопланетные совершенства, напротив, вызывают у меня улыбку. Их миловидность не знает предела, но ничего, кроме пожатия обеими руками твоей руки, они предложить не могут. Короче, безобидные, но бесполезные создания.

Но есть и золотая середина – люди, к которым меня так и тянет.

Таким человеком был Лео, брутальный брюнет в футболке с изображением полуразрушенного замка с летящей над ним коровой. Что бы это могло значить? Фантастический образ символизировал необычность его владельца или его нелепость, некоторую странность? Или это был символичный намёк на необычную ситуацию, когда девушка клеится к парню, а не наоборот, как принято в обществе? Джинсовая рубашка придавала некий шарм образу, а в комплекте с белой гитарой, которую он носил на правом плече, но периодически терял в углах комнаты или на диванах, Лео становился фаворитом вечера, и многие девушки так и клеились к нему со своими глупыми вопросами. На корпусе гитары была художественная наклейка с надписью «Покойся с миром, Лина. Навсегда в моём сердце». Что это была за Лина, я тогда ещё не знала. Но потом она стала ключом всех наших отношений. Стало понятно, откуда в Лео были беспринципность, независимость и гордыня.