— Не сравнивай, — непривычно серьёзным тоном попросила она, — я всей этой семейности как огня боюсь, ты же знаешь. Моя натура — стрекоза, а твоя…

— Баба на чайнике.

— Света! — чуть с упрёком, — Ну я же не это имела в виду.

— А я это. И давай закроем этот разговор.

Мы немного помолчали, пока Лерчик вдруг не вскинула голову, наткнувшись на очередную гениальную идею в своём мозгу.

— Слушай, а как тебе Андрей? Ты же у него ночевала. У вас с ним что-нибудь было?

Закатила глаза.

— Таблетка яда была между нами, — фыркнула я, но наткнувшись на растерянный взгляд Крутиковой, пояснила: — Ну какой Андрей? Его же, бедного, перекашивает при виде меня.

— Не наговаривай на себя.

Она правда не понимала, поэтому пришлось начать играть в свою любимую игру «Надменная и независимая»:

— Да и зачем он мне. Он же туп как пробка, у него это на лбу написано.

Лерчик надулась:

— А Серёжа совсем другое говорит.

— Вот и сватай за него своего Серёжу.

Крутикова надулась, из-за чего я поспешила переключить её внимание, потребовав подробности сегодняшней ночи. Принцип «не хочешь рассказывать про себя, расспрашивай про чужую личную жизнь» ещё ни разу меня не подводил.

Разошлись мы через пять минут, вполне довольные друг другом. Махнув им с Сергеем на прощание, я поспешила скрыться в подъезде.

3. Глава 2.

Утро понедельника началось с воплей. Я как раз заходила в кабинет, когда заскучавшие Марк и Никита решили выскочить на улицу через окно. Но что-то пошло не так: ломанувшись одновременно в открытую створку, они запутались в собственных конечностях и застряли, повиснув в раме, при этом активно ругаясь и жестикулируя.

— Дебил! — вопил Маркуша. — Куда ты сунулся?!

— Сам дебил! — разобиделся Никитос и попытался двинуть другу в нос, но тот увернулся. В итоге пластиковое окно зловеще затрещало. Если честно, я была уверена, что такое невозможно, но два пятиклассника, видимо, решили доказать обратное.

Остальные дети собрались перед окном полукругом и с неподдельным восторгом комментировали происходящее, кто-то даже фоткался на фоне злополучной парочки.

Если я сейчас тихонечко выйду из кабинета, какова вероятность того, что они разберутся сами, не разнесут мне кабинет и не свернут себе шеи?

Желание спрятаться в домик и сделать вид, что ничего не происходит, было вполне объяснимо. Но чувство долга, да и обида за испачканный подоконник всё-таки взяли верх.

— Класс коррекции. Картина маслом, — зычным голосом объявила на весь кабинет. Мои пятиклашки вздрогнули, резко обернулись и… зашлись радостным смехом. Чувство вины им было знакомо смутно. — Чего стоим-то? Помогаем товарищам. Влад, Антон…

Через пять минут они уже всем составом сидели за партами, правда, на общий уровень дисциплины это не оказало никакого влияния. На дворе стоял непривычно тёплый конец апреля, в воздухе уже во всю витало наметившееся лето, словно вечер пятницы, сулящий насыщенные выходные. Поэтому сидеть в душных стенах школы не хотелось никому. Но ВПР, итоговые контрольные и годовая аттестация не давали возможности расслабиться… учителям, детям же было уже абсолютно до лампочки, что они там должны, им хотелось общаться, гулять и жить. Я их понимала, вот только поделать с этим ничего не могла.

Классный час мы прожили с минимальными потерями друг для друга. Я вклеивала в дневники листочки с оценками, а дети всеми силами старались не смотреть и не слушать видео, посвящённое дню театра. Вертели они этот день театра на… вертеле.

После звонка с первого урока я чувствовала себя опустошённой и подавленной. По-хорошему нужно было стукнуть кулаком по столу и взбодрить всё это болотце, но я… решила приучать себя к тому, что совсем скоро это всё станет не моей ответственностью. Правда, от этих мыслей стало ещё грустнее. Наверное, что-то такое читалось в моём выражении лица, потому что практически тут же началась моя любимая рубрика «Капитан-очевидность».