Она неопределённо пожала плечами, и я придвинула к себе бланк её ответов, приняв судьбоносное решение за неё. Иногда мне хотелось придать Аське небольшого ускорения и решительности, но потом, взглянув в её печальные глаза, я сама же себе говорила отвязаться от ребёнка. Ей и без меня давления хватало.

Как и ожидалось, тестовая часть была выполнена без единого нарекания. И я уже собиралась поздравить её с этим, как девочка выдала подавленное:

— А вы тоже расстроитесь, если я плохо сдам экзамен?

— Что в твоём понимании плохо? — осторожно уточнила я.

— Ну… наберу меньше девяноста баллов…

Задумчиво закусила губу, размышляя над правильным ответом. Вот бывают же такие моменты в жизни, когда весь твой немалый лексический запас не в силах помочь тебе подобрать верные слова. Ну не говорить же банальное: «Оценки в жизни не главное…»

— Знаешь, ты для меня будешь крутой, даже если едва преодолеешь минимальный порог, — сообщила как можно более жизнеутверждающе. Я не то чтобы притворялась, душой я точно не кривила, но вот говорить эти слова должна была не я, а её родители.

Ася ещё раз вздохнула, но глянула на меня с надеждой:

— Почему вы так думаете?

— Потому что…

Эта девочка обладала многими достоинствами — трудолюбием, старательностью, ответственностью… Но мне отчего-то не хотелось подкреплять ни одно из них, поэтому пришлось делиться личным:

— Потому что мне было безумно интересно работать с тобой весь этот год. Не знаю, как тебе, но для меня наши с тобой занятия пролетали как на одном дыхании.

Хрен его знает (да-да, я всё ещё филолог), насколько это всё было педагогично, но лицо девочки всё же просветлело:

— Мне тоже очень нравилось.

***

Выходя из школы со стойкой установкой «Не сметь трусить!», я набрала на экране телефона сообщение: «Какие планы на вечер?».

***

Вечер мы проводили на веранде одного из модных ресторанов, окна которого смотрели прямо на набережную. Ветерок колыхал белые шторы и нёс с реки приятную прохладу. Я сидела, закутавшись в плед, и мечтательно смотрела вдаль, стараясь наслаждаться моментом и не думать о стоимости нашего заказа. Как таковых проблем с деньгами у меня не было, что, впрочем, не отменяло моего беспокойства по поводу конского ценника местного меню. Лера куда проще относилась к таким вещам, поэтому без всякого зазрения совести потягивала из трубочки уже второй апероль, временами двигая плечами в такт музыке, ненавязчиво лившейся из динамиков.

— Так, я не поняла, — со вторым коктейлем таки было покончено, — когда мы начнём наш отрыв?

Притворилась удивлённой.

— А что мы, по-твоему, сейчас делаем?

— Сидим и молчим.

— Не молчим, а наслаждаемся атмосферой неспешности и созерцания, — поправила подругу. На что Крутикова прищурилась и констатировала очевидное:

— Тебя не переспорить, да?

Я неопределённо пожала плечами и отхлебнула свой безалкогольный мохито, покосившись на часы. Время подходило к назначенному сроку, а вокруг ничего не происходило, что начинало меня тревожить. Сама не понимала, чего хочется больше: чтобы всё сорвалось или же, наоборот… Ещё утром казавшийся гениальным план сейчас виделся детской профанацией. Да и довериться Исаеву было непросто, если учесть, что он ломался полдня, прежде чем выдал мне своё полное превосходства «Посмотрим» — словно делая самое великое одолжение в жизни. И вот теперь я ёрзала на стуле и сильно сомневалась, а стоило ли вообще связываться с этим гадом, зарекалась же…

— Свет, — надула губы Лера, — может быть, ты всё-таки выпьешь? А то ты сегодня до безобразия молчалива и вся в себе. А мне твоя природная дурость этим вечером нужна как никогда.