Во время церемонии Инес де Суньига держала ребенка у купели, сидя на «стуле из горного хрусталя, самом дорогом предмете мебели, когда-либо виденном в Европе», в то время как кардиналы и епископы сделали всё возможное, чтобы приобщить инфанта Бальтазара Карлоса к христианской церкви. Как только Изабелла смогла появиться на людях (это произошло 22 ноября, в её день рождения), её, в свою очередь, чествовали так, как никогда раньше. Конные состязания в масках, факельные парады, бои быков и балы сменяли друг друга изо дня в день.

Филипп IV показал себя во всём блеске, будучи прекрасным наездником. По поводу чего венецианский посланник ещё в марте 1628 года иронически заметил:

– Король настолько склонен к верховой езде и охоте, что Оливаресу удаётся удерживать его за этим весь день, не оставляя королю времени на дела, он лишь успевает подписывать решения Совета, что идеально устраивает Оливареса.

Изабелла изо всех сил старалась ограничить влияние министра и его жены на своего сына. Уделяя ему много времени, она не допустила того, чтобы для малыша был создан собственный двор. Таким образом, Бальтазар Карлос воспитывался при дворе своей матери, и все его слуги (кроме гувернантки) были выбраны ею из числа преданных королеве людей. Какие бы меры не предпринимал фаворит, статус королевы укрепился с рождением наследника.

Несмотря на всеобщую нищету, Испания умудрялась постоянно посылать людей и деньги в Германию и в Нидерланды против протестантов. В то время как Ришельё, которому мешала война с Англией из-за невыполненных условий брачного контракта Генриетты Марии, был вынужден сохранять мир с Испанией с января 1626 года. Однако когда в августе 1628 года был убит Бекингем, оказывавший помощь Ла-Рошели, оплоту французских гугенотов на юге Франции, кардинал мог снова обратить своё внимание на действия Оливареса. Предлогом для войны на этот раз послужил старый вопрос о герцогстве Мантуанском, на вакантный престол которого претендовала Франция. Однако испанцы захватили укреплённый пункт Казале с помощью герцога Савойского. В ответ Ришельё послал французскую армию вытеснить захватчиков с территории герцогства. Поэтому Оливарес остро нуждался в союзе с Англией.

Возобновить связи между этими странами помог великий Питер Пауль Рубенс, фламандский живописец, с лета 1628 года работавший в Мадриде по приглашению Филиппа IV и имевший секретные верительные грамоты посла от Карла I Стюарта.

Проведя много часов с испанским королём, Рубенс так охарактеризовал его:

– От природы он наделён всеми достоинствами как телесными, так и духовными, поскольку в моих ежедневных контактах с ним я хорошо его узнал. И он, несомненно, был бы способен править при любых обстоятельствах, если бы ему хватало уверенности в себе и он не полностью бы отдавал свои полномочия другим.

Уже однажды обманутый испанцами, король Англии был твёрдо намерен заключить с ними союз только при условии возвращения Пфальца его зятю. Когда Рубенс подготовил почву, в ноябре на переговоры в Мадрид должен был прибыть уже известный нам Коттингтон. Отправив вперёд своего секретаря Артура Хоптона, он с удивлением узнал, что Филиппа IV не было в Мадриде: король решил проводить до границы свою сестру Марию. Уклонившись от встречи с толпой вельмож, посланных Оливаресом, Коттингтон ночью тайно въехал в столицу. Но когда граф-герцог захотел лично встретиться с ним, англичанин ответил отказом и, сев в карету, отправился во дворец, чтобы выразить почтение королеве и попросить об официальной аудиенции у министра.

Оливарес проговорил с Коттингтоном до полуночи, стараясь убедить его, что в этот раз не намерен лукавить.