– Всё-таки уходишь от нас, да? Надеюсь, останемся друзьями?

– Конечно! – Этот ответ был во много раз более искренним, чем предыдущий, и Лев Борисович улыбнулся девушке:

– Спасибо! Побегу работать. Хорошего тебе дня!

– И вам!

Лена уже давно закончила работу в мастерской и, приготовив ужин, устроилась с книгой в гостиной. В темноте за окном начиналась метель, в комнате уютно потрескивал электрокамин, мысли девушки занимала история подростков с иной планеты, спасённых странным Тёмным Трубачом и теперь противостоявших выродившимся, но всё ещё жаждавшим власти обитателям древних пещер. В тот момент, когда герой пытался защититься от жуткого в своей кажущейся человекоподобности хранителя оружия, в дверь постучали. Лена, вздрогнув и выходя из читательского забытья, пошла открывать. На пороге стоял Лев Борисович, что само по себе было странно – он никогда не приходил к ней вечером. Ещё более пугающим был его вид: больные, ничего не видящие глаза, окаменелое лицо и початая бутылка водки в руках.

– Мне не к кому идти…

– Заходите. – Девушка, привынув за месяцы работы в центре к сдержанности и внешнему спокойствию, посторонилась, пропуская его в квартиру и одновременно ища взглядом что-нибудь тяжёлое, что можно использовать как оружие. Учёный, слегка пошатываясь от какого-то потрясения, прошёл на кухню, из которой вскоре раздался глухой голос:

– Закрой дверь и поставь статуэтку. Я буду только говорить. Пить и говорить. Я не могу молчать.

Лена закрыла дверь и зашла на кухню. Лев Борисович, взяв первую попавшуюся чашку, лил в неё водку.

– Я не пил много лет. Сейчас буду. Сегодня я стал начальником… начальником «лагеря смерти». Меня удостоили высшей чести: за мной теперь не будут следить! Я – образец лояльности! Садись. Пить не предлагаю, наверное, этого мне одному не хватит, чтобы забыть, что увидел. А мне нужно забыться, хотя бы на время. Сегодня я увидел другие лаборатории…

Следующий час Лена только слушала.

Заводы, на которых делали человекоподобных роботов, как и знаменитые клиники по лечению неврологических заболеваний, оказались лишь ширмой для вроде бы неприметного, но на самом деле влиятельного международного научного центра и связанных с ним лабораторий. Можно создать очень сложную машину, написать гениальную программу, но невозможно создать робота, самостоятельно взаимодействующего с миром во всём его многообразии. Искусственный интеллект ограничен по сравнению с мозгом животного, тем более – человека. Он решит множество математических задач, но не сможет одновременно улавливать запахи, обрабатывать тактильные и вкусовые ощущения, беседовать с человеком и идти, подстраиваясь под неровности дороги и непредсказуемые движения окружающих его людей. А ведь это всего лишь упрощённое описание идущего с отцом и лижущего эскимо малыша. Эти действия требуют от робота выполнения разных, подчас прямо противоположных программ. Мозг же человека делает всё это в фоновом режиме. Основатель центра быстро понял непосильность задачи и поменял направление исследований. Как раз в то время стало известно об особенностях «амнезии параллельщиков».

– Тогда появились доказательства того, что мозг параллельщиков помнит все полученные до попадания в этот мир навыки, и при определённых условиях их можно сохранить. – Лев Борисович, немного придя в себя, налил вторую чашку водки. – Когда в этом мире появился я, исследования мозга параллельщиков уже шли полным ходом. И я с самого начала оказался втянут в них: мозг подростков пластичнее и меньше травмировался при переходе. Моя карта мозга, динамика приобретения знаний, сохранения прежних и освоения новых навыков ведётся все эти годы. И не только моя. Нас таких в мире было несколько десятков человек. Именно эти знания и стали использовать в нашем центре для создания искусственного интеллекта, а когда поняли, что программа бесполезна – для создания и обучения живого мозга.