Ей понадобилось примерно полчаса, чтобы выпить стакан виски, и она захотела еще один, а затем закурила сигарету, как всегда якобы последнюю.

– Вот докурю эту сигарету, – обещала она, – и мы пойдем…

Она стала более словоохотливой. На улице ее рука сильнее сжала локоть Комба, она едва не упала, выходя на тротуар.

Вдруг она заговорила о своей дочери. Ее дочь жила где-то в Европе, но он так и не смог выяснить, где и почему она с ней рассталась.

Они оказались в районе 52-й улицы и теперь могли видеть в глубине каждой из пересекающих ее улиц огни Бродвея и темную подвижную массу людей на его тротуарах.

Было уже почти шесть часов. Они проделали большой путь. Оба изрядно устали. И Комб наконец решился спросить:

– А где вы живете?

Она резко остановилась и посмотрела на него, как ему показалось, очень сердито. Но вскоре он понял, что ошибся Сильное волнение и, может быть, неподдельное отчаянье отразилось в ее глазах, о которых он пока не мог даже сказать, какого они цвета.

Она оторвалась от него, сделала несколько быстрых шагов, будто собиралась убежать. Потом остановилась и подождала, пока он подойдет.

– Начиная с сегодняшнего утра, – сказала она, обратив к нему свое лицо, ставшее вдруг неподвижным, – я нигде не живу.

Почему он вдруг разволновался настолько, что чуть не заплакал? Так и стояли они около витрины, шатаясь от усталости, ощущая утреннюю сухость во рту и легкое головокружение.

Неужели два стакана виски так взвинтили их нервы?

Это было просто смешно. У обоих повлажнели глаза, они, казалось, следят друг за другом. И мужчина в порыве чувств неловким жестом схватил спутницу за запястья.

– Пойдемте… – предложил он.

И добавил после небольшой заминки:

– Пойдемте, Кэй.

Впервые он произнес ее имя. Она спросила уже совсем покорным голосом:

– А куда мы идем?

Он и сам не знал. Но не мог он привести ее к себе, в это неуютное здание, которое не выносил, в эту комнату, где не убирал больше недели и оставил в ужасном беспорядке свою незастеленную постель…

Они снова тронулись в путь. И теперь, после того как она призналась, что ей даже негде было жить, он стал бояться потерять ее.

Она принялась рассказывать свою историю, полную разных имен и фамилий, которые ничего ему не говорили, но она произносила их так, будто все должны были их знать.

– Я жила в одной квартире вместе с Джесси… Я так хотела бы, чтобы вы познакомились с Джесси!.. Это самая соблазнительная женщина, которую я когда-либо встречала… Ее муж, Роналд, три года тому назад получил солидный пост в Панаме… Джесси попыталась там жить вместе с ним, но не смогла из-за здоровья…

Она вернулась в Нью-Йорк с согласия Роналда, и мы сняли с ней квартиру на двоих… Она находится в Грин Вич-Виледж, недалеко от того места, где мы встретитил…

Он слушал ее и одновременно искал глазами вывеску какого-нибудь подходящего отеля. Они не прекращали шагать, и их усталость была до того велика, что они даже уже не чувствовали ее.

– У Джесси был любовник, Энрико, чилиец, женатый, с двумя детьми. Но он собирался разводиться… Вы понимаете?

Он, конечно, понимал. Но очень вяло следил за ходом этой истории.

– Роналда, должно быть, кто-то известил, я даже знаю кто… В это утро, едва я вышла, как он неожиданно нагрянул… Еще висели пижама и халат Энрико в шкафу. Разыгралась, по-видимому, ужасная сцена… Роналд принадлежит к тому типу людей, которые обычно сохраняют спокойствие в самых трудных обстоятельствах, но я даже не берусь описать, каким он бывает в минуты гнева… Когда я вернулась в два часа дня, дверь была заперта… Один сосед услышал, что я стучу… Джесси до отъезда сумела оставить для меня письмо… Оно у меня с собой.