– А, я и не утверждаю, что говорили! Просто, у вас на лице это написано. А я, хоть и пока что, не разбираюсь в горном деле так, как вы, зато я умею другое. Я умею проникать в чужие мысли!

– Какая ж, вам от этого – польза? – нечаянно вырвалось у Грохова. – Мне, кажется, наоборот, один только вред… Впрочем, вы тоже можете ошибаться!

– Конечно, могу! Но только не в этот раз.

Держа руки в карманах брюк, Тумский легкой походкой прошелся по кабинету.

– Нет, поймите меня правильно! Я ни в чем вас не виню! Можете думать все, что захотите и сколько захотите. Я вас позвал не за этим.

– А – зачем же? – настороженно глядя на Тумского, спросил Гаврил.

– У вас есть горняцкий опыт! У меня – деньги и власть. Поделитесь со мной опытом, и я подумаю о том, чтобы вы занимали более высокую должность и получали за это достойную зарплату.

Грохов слегка насупился и даже помрачнел. Неужели в этом мире стало возможным все и всех покупать за деньги? Неужели не осталось ничего святого?

– Да, не будьте вы скучным моралистом, выбросьте всякий хлам из головы! – раздраженно заметил Тумский. – Мне надо шахту сделать прибыльной, чтобы мужики хорошую зарплату получали и приносили ее своим женам домой! Разве, это – плохо?

Грохов почувствовал, что начал невольно злиться. «Тоже мне, умник выискался! – подумал он. – Да, не о людях ты печешься, а собственном кармане, прежде всего! А на людей тебе наплевать! Сколько их под землей навсегда останется, когда они твой безразмерный кошелек всерьез станут деньгами набивать!»

– Но почему, именно, я? На шахте много специалистов, которым я в подметки не гожусь!

Тумский презрительно улыбнулся. В это время его сотовый выдал какую-то вполне приятную для слуха мелодийку.

– Офелия? Привет, дорогая! Я буду через час…

При имени «Офелия», сам того не ожидая, Грохов приметно вздрогнул.

По соседству с бабушкой Зосей в разное время проживали разные семьи. По каким-либо причинам одни выезжали из квартиры, другие вселялись в нее. Они были отличны во всем, но схожи – в одном-единственном. В том, что кто-либо из глав этих семей, а то и оба сразу, работали не где-нибудь, а, именно, в милиции. Это было непременным условием для того, чтобы занимать часть жилплощади по соседству с бабушкой Зосей. Другими словами, эта часть коммуналки была служебной и принадлежала правоохранительным органам. Поэтому смена жильцов производилась по их усмотрению. И так могло продолжаться до бесконечности. С одними баба Зося и Дед Гоша быстро находили общий язык и жили душа в душу. С другими это давалось сложнее. Или же совсем не удавалось. Это происходило по многим причинам. В зависимости от возраста, характера и достатка семей, получавших крышу над головой в деревянном бараке. К тому же, работа у служителей правопорядка была не простая. Нервная. Честно признаться, из всех семейств, которые соседствовали с Гроховыми в течение примерно двух десятков лет, больше всего ко двору пришлись Генераловы. Потап Потапович почти под стать своей важной фамилии, имел чин полковника и занимал высокую должность в органах. Это был солидный человек. Килограммов сто весом. Начальственного вида. Но, как ни странно, вопреки этому, в обращении он казался чрезмерно прост. Глаза его светились умом. Улыбался он всегда широко и открыто. Гаврил помнил, как Потап Потапович и его супруга, работавшая в детской комнате милиции, женщина очень болезненная и сентиментальная, по очереди угощали его витаминками. В то время подобное лакомство было большой редкостью. Белые таблетки, с трудом помещавшиеся в ладошке Гаврила, сами таяли во рту и имели чрезвычайно приятный вкус.