– Да, а что в этой сараюге было?

– Так, инвентаря хранилище.

– Здорово! Проволоку, верёвки можно найти? Красавцев наших вязать.

– Да сколь угодно! Лёнь, тащи люминивую, пожёстче псам будет!

– Да , мужики, что это там за дом, и что в нём?

– Была вроде штабной. Одна горница без сеней, в ней длинный стол, две лавки. Ну, понятно, холодильник, стаканы… Словом, посуда всякая мужикам.

Михаил прикинул диспозицию. Всё, в принципе, было готово. Только надо как-то известить Турыгина, а то как начнётся пальба… Кондэ ему нужен здесь. Послать кого из мужиков? Турыгин и слушать не будет.

Кондэ как-будто подслушал его мысли.

– Товарищ капитан, вы о Славке… о ефрейторе Турыгине думаете? Можно кого-нибудь послать, у нас в роте есть неофициальная строевая песня, Турыгин сразу поймёт, что гонец от меня.

– Неофициальная строевая?

– Ну да. Когда вы и командиры взводов отсутствуете, поём на вечерней прогулке.

– Ну-ка, ну-ка!

– Да неловко, товарищ капитан. Вот разве что две первые строчки.

И он, глядя на Михаила с фальшивым смущением, шёпотом пропел в ритме марша:

Раз-два, Зоя, ты давала стоя,

В чулочках, что тебе я подарил[4].

Несмотря на серьёзность положения, Михаил рассмеялся.

– Вернёмся, прогоню роту вокруг городка, споёте. Жажду услышать о всех проступках непутёвой Зои. Ну, к делу.

Михаил рванул на себя дверь, и Кондэ ворвался в комнату, ушёл влево, уступая путь Михаилу, и дал длинную, на полрожка, очередь впритирку над головами сидящих.

Михаил влетел следом, остановился, водя стволом пистолета по лицам ошеломлённых бандитов..

– Вста-а-ать!

Четверо вскочили,

один дернулся было вниз, и Михаил с трёх шагов послал ему пулю в голову.

– Вы трое на пол, мордой вниз, ноги расставить, руки вытянуть вперёд. Егор, – вооружённому вторым автоматом мужику, – держишь их. Кондэ, всех до трусов, Николай вяжет по одному проволокой, страхуешь.

Подошёл к стоящему у стены с поднятыми руками бородатому. Переложил пистолет в левую руку, схватил за бороду и резко дёрнул вниз, подставляя колено. Бородатый взвыл и упал на пол.

– Этого тоже до трусов, но связать верёвкой, за локти и спереди. Мне нужно, чтобы пальчики его были свободны. Ноги не связывайте.

Когда бородатый был приведён в требуемый вид, Михаил положил в карман найденный на столе карандаш, вытащил у Кондэ из ножен и сунул себе голенище штык-нож, удовлетворённо хмыкнул, найдя огарок свечи. Дверь распахнулась:

– Товарищ капитан, ефрейтор Турыгин…

– Всё в порядке, Турыгин. Подключайся. Возьми у Егора автомат.

Схватив бородатого за шею, он вздёрнул его на ноги и грубо толкнул в сторону двери.

Минут через десять на улице хлопнул выстрел. Кондэ выскочил на крыльцо, соскользнул на землю, перекатился, поднимая автомат.

– Эй, отставить. Это я. – Михаил подошёл к солдату. – Представляешь, пахан-то развязался и бросился на меня.

– Как вы, наверное, товарищ капитан испугались. – Улыбнулся Кондэ.

– И не говори! До сих пор руки трясутся. А-а-а, вот и милиция. Предупреди Турыгина – ни на один вопрос не отвечать, посылать ко мне.

Работа на месте происшествия кипела. Следователь районной прокуратуры, усталая женщина лет сорока, пристала было к Михаилу, но он очень кратко описал ситуацию (узнал… приказал… сделал) и добавил, что ни он, ни его солдаты давать объяснений и показаний не будут, по возвращении в часть он напишет рапорт. Возникнут вопросы – через военную прокуратуру. Его данные? Без вопросов – капитан Уваров, в/ч 86622. И она отстала, у неё, помимо прочего, была обширная доказательственная база.

Он заметил пожилого милицейского майора, который как бы ненароком оказывался подле него. Остальные относились к майору не то чтобы пренебрежительно, но иначе, чем друг к другу. Да и приехал он отдельно, на явно попутной машине. Михаил достал сигарету, похлопал себя по карманам, как бы в поисках зажигалки, и подошёл к майору. Тот с готовностью чиркнул зажигалкой.