Если честно, я не волновалась. После выходки со шприцем у меня как-то отключились эмоции по отношению к ней. Слишком бедовая, вечно у нее какие-то проблемы.

Три недели пролетели как один день. Я выступала на микрофонах, общалась с друзьями, ездила в Москву на свидание с мужчиной по имени Михаил, который не был заинтересован в наших отношениях, но не переставал писать. Короче, своих дел у меня было достаточно. По истечении трех недель с небольшим я получила сообщение от Светы:

«Таня, прости, пожалуйста, я вернулась, и мне срочно нужно выпить. Составишь мне компанию?»

Составлять Свете компанию не хотелось абсолютно. Я спросила, что случилось.

«Да ничего особенного, не подружилась с сокамерницами, – ответила Света. – Они пытались насиловать пятнадцатилетнюю девочку, я ее защищала, и, в общем, вот».

Света переслала несколько фотографий. Когда они загрузились на телефоне, у меня ком подступил к горлу.

Света была избита. Все ее лицо было в диких ушибах, подтеках. Правого глаза почти не было видно – его закрыла ужасная гематома. От виска до щеки лицо рассекал один большой след от ушиба. Опухший и черный.

«Какой ужас! – написала я в ответ. – Ладно, давай встретимся сегодня в “1703”, там нальют бесплатно, я договорюсь».

В заведении было почти пусто. Я сидела у барной стойки и общалась с Димой и Денисом – барменами, которые меня давно знали и с которыми у нас были прекрасные отношения. Я в двух словах рассказала им Светину историю. Они были в ужасе и сказали, что как смогут поддержат бедную женщину.

Вскоре в бар вошла Света. Она выглядела еще ужаснее, чем на фото. Было заметно, как Света пыталась скрыть побои тональным кремом, но это не сильно помогло. Я хлопнула по соседнему стулу, приглашая ее сесть. Света села и начала свой рассказ:

– В общем, я заехала в тюрьму. Пришла с вещами и говорю: я должна у вас отсидеть. Там посмеялись и подселили меня в камеру к двум огромным бабам и маленькой девочке лет пятнадцати, которую эти бабы избивали и насиловали. Ну, я вступилась, – гордо рассказывала Света.

– Погоди, а откуда вообще в тюрьме пятнадцатилетняя девочка? – нахмурила я брови.

– Ее закрыли за проституцию и торговлю наркотиками. Она сама сидит на героине.

– Какой кошмар. И что?

– Ну, вот я вступилась, и они начали избивать меня. Самое страшное для меня как для врача, что мне отбили руку.

Света положила на барную стойку руку. Я увидела, что вся ее рука в отеках, а мизинец зверски изуродован, будто по нему много раз били молотком. Света продолжала:

– Я люблю свою работу больше всего на свете и не представляю, смогу ли я работать дальше, – последние слова она произнесла, чуть ли не рыдая.

– Ты делала рентген? – злобно прошипела я.

– Конечно, еще вчера. Разорваны сухожилия, неизвестно, восстановится ли палец вообще. Но если вернуться в прошлое, я бы все равно ее защитила.

– Ну конечно же, как еще.

– Я привезла ее с собой, – прошептала Света. – Эту девочку. Ее зовут Лена, – Света виновато опустила голову.

– Ты притащила с собой пятнадцатилетнюю наркоманку и проститутку из тюрьмы во Владивостоке? И где она?

– Я сняла ей квартиру.

– Ты больная? Она героиновая наркоманка. Мне очень ее жаль, но не думаю, что ей можно помочь самой. Тебе необходимо обратиться в полицию, органы опеки, какой-нибудь фонд! – закричала я.

– Таня, никто не будет этим заниматься. Ее просто запрут в психушке.

– Героиновая наркоманка, Свет. Ты думаешь, что вылечишь ее?!

– Думаю, да. Я достала ей метадон. Как заместительную терапию. Люди так выкарабкивались.

– Ты украла из больницы метадон?! Вряд ли же его продают в аптеках, – допрашивала я Свету.