А потом уж только парни
У прохожих на виду,
Чтобы выглядеть шикарней,
С папиросками идут.
У них галстуки в разводах,
Модные воротники —
Все ударники с завода:
Чем, скажи, не женихи?
Предлагают Насте сласти,
Настя сласти не берет.
Говорят Настасье:
«Здрасьте!» —
Мимо девушка идет.
Ни за что не обернется,
Лишь глазами улыбнется.
Ветка с дерева нагнется,
Только Насти не коснется —
Может гладить Насте косы
Только легкий ветерок.
Погасают папиросы.
Расплывается дымок.
Чем же Настя знаменита?
Каждый день
Со всех сторон
Сотни писем и открыток
Ей приносит почтальон.
Оттого ль, что, став пилотом
Без отрыва от станка,
Настя водит самолеты
В грозовые облака?
Тень идет за Настей косо,
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок,
Вновь зажженных папиросок
Легкий тянется дымок.
«В защиту лирики…»
Озябшие старые клены
В окна мои стучат.
Я свет погасил…
Заглянул удивленно
Ветер ко мне:
«Верно, спит…» – проворчал.
Неправда!
Я песни сочиняю влюбленным,
Для тех, кто не может заснуть по ночам.
Месяц, скитаясь от осени,
В последнее время как лунь поседел…
Любимых,
Которых любимые бросили,
Я собираю сегодня к себе.
Идите,
Я настежь открою двери,
Я чистую скатерть на стол постелю.
Входите,
Я чайник сейчас согрею
Для всех,
У кого остыл поцелуй.
Входите.
Боитесь к поэту вы если,
Мол – лирик,
А к лирике нет уже сил,
Не бойтесь,
Чтоб нас не тревожили песни,
Мы Жарова с Уткиным
Не пригласим.
А я обещаю сломать гитару,
Стихов обещаю вовек не читать.
Я дам вам лучшую повесть Гайдара,
А это лирике
Не чета…
Я дам вам шахматы лучшей кости,
Последний дебют Капабланки дам.
Поэму «Суворов»
Симонова
Кости —
Полезного, умного много в ней там…
С моей; стороны никаких упущений,
Идите, входите,
Я очень рад…
На тему
«Прогресс путей сообщений»
Давно я для вас приготовил доклад.
Ну что ж вы? Я жду!
Я гляжу удивленно
На дверь, отворенную в поздний час.
Как? Неужели же все влюбленные
Не ведают больше измены печаль?
Нет никого…
Только старые клены
В окна мои стучат
Да где-то тихонько играет гитара,
Идет и поет молодой человек:
«Рассталась влюбленная пара,
Рассталась, как видно, навек»…
Я тихо у окон присяду…
Я слушаю, как он поет…
А лирика ходит по саду,
Тревожит, ликует, зовет…
«В покое кресла, лампы, кабинета…»
В покое кресла, лампы, кабинета
От песен мне покоя нет.
Висит мигающая дальняя планета
В вечернем сумрачном окне.
Теперь я знаю, осень где-то рядом,
Я по звезде приход ее узнал,
По краскам вечера, по ветру, по нарядам,
По фонарям, горящим допоздна.
И по тому, что мы немножко постарели,
И по тому, что листья кружатся в саду…
Дай руку мне – в цветы и птичьи трели
Тебя за песнями я снова поведу.
Пойдем… Пойдем… Еще пылают зори.
Еще лазорев день, а вечер вдалеке.
Весна звенит и в птичьем разговоре,
И в улыбающемся ветру старике.
Пойдем… Пойдем… Вот здесь, Цветным бульваром,
Где первый раз тебя поцеловал.
Где сонная луна, сносясь над шумной парой,
Подслушала мои неверные слова.
Я ничего не помню в этом разговоре.
Мне лишь луна напомнила о нем.
Пойдем… Пойдем… Уж догорают зори,
Цветы закрылись и простились с днем.
Как утихают к ночи в море плески,
Так засыпает город, шорох, топот, звук.
Уж ночь рассыпала по небу блестки,
Что люди звездами ошибочно зовут.
«Все забыть, до каждой мелочи…»
Все забыть, до каждой мелочи,
Все забыть и потерять.
Мой подарок – шубку беличью —
Первой встреченной отдать.
Позабыть, что было люблено,
Позабыть и вкус, и цвет,
Позабыть и имя Любино,
Будто Любы вовсе нет.
Улетайте, дни прожитые,
Улетай, мой яркий сон!
Пролетая, расскажи ты ей,
Что в другую я влюблен.
Пусть неправда эта явная,
Вся цена ей ровно грош…
Люба, Люба, моя яблоня,
Для кого теперь цветешь?
Все забуду, пусть припрятал я,
Потеряю лишь к утру…