Глеб с мрачным видом пережевывал пищу, и с явным неудовольствием поглядывал на Георгия. В идеи, связанные с ясновидением, он не верил, считая их вещами недоказуемыми и не заслуживающими серьезного к ним внимания.

– Никакого ВТО нет и быть не может, – язвительно заметил Глеб, остужая страстный пыл Георгия, – это все сказки, фантазии, основанные на желании выдать нечто нереальное за действительное.

Георгий ответил с легкой усмешкой:

– Но, дружище Глеб, не станешь же ты возражать, что человек – это необыкновенно сложное, одухотворенное существо. Поэтому вряд ли можно утверждать, что он случайно пришел на эту землю.

Глеб отставил недоеденную тарелку с картошкой, скрестил руки перед собой и, справившись с подступившей икотой, спросил:

– Ну, и какова, по твоему мнению, цель прихода человека на землю?

– Вот! – Георгий не удержался от восклицания, – выяснение истинной цели пребывания человека на земле и есть наша главенствующая задача. Согласись, что человечество растерялось, запуталось в своих собственных идеях. Наше с тобой общество застряло в путах потребления и теперь не знает, куда ему двигаться дальше. Потерян ориентир. Тут уже и до самоуничтожения рукой подать.

Глеб отрезал лоснящийся ломтик белого адыгейского сыра, купленного по дороге в в каком-то станичном фермерском магазине.

Он положил сыр на дольку сочного розового помидора, украшенного петрушкой и перед тем, как съесть свой фантастический южный бутерброд, спросил:

– Неужели ты всерьез полагаешь, что твое пресловутое ВТО способно помочь разрешить глобальные задачи?

Георгий предпочел не отвечать. На какое-то время он ушел в себя, погрузившись в глубокомысленные фундаментальные размышления. Он будто хотел сказать:

«Увы, господа, не все объясняется словами. Иногда молчание, паузы в разговоре значат много больше».

ПОСЛЕ ОБЕДА Георгий отвел Алину в отведенную ей комнату и усадил в удобное мягкое кресло.

Простой школьной указкой он задвинул плотные шторы, и в комнате стало довольно темно, как в вечерних сумерках.

– Ну, что же. Не будем терять время. Присаживайтесь в кресло, Алина, расслабьтесь и постарайтесь осознать важность наступающего для вас момента, – речь Георгия, всегда ровная и плавная, от волнения приобрела совершенно иную динамику.

Он придвинул свое кресло вплотную, чтобы его лицо было максимально приближено к лицу Алины.

Она вытянула руки вдоль тела и чуть опустилась в кресле.

Георгий настроил прибор, внешне напоминающий кардиограф, и подключил провода к Алине.

– Вы были когда-нибудь за границей? – спросил Георгий, когда шкала прибора показала единичку.

Алина отрицательно покачала головой.

– Сейчас вы там побываете… Я вас и тела и ненадолго отправлю, откомандирую, так сказать. Это будет ваш первый внетелесный опыт. Вы не должны ничего бояться и полностью мне довериться. Программа вашего пребывания за границей рассчитана примерно на два часа. После чего вы благополучно вернетесь в реальные границы своего тела и успеете еще сходить на море, – голос Георгия звучал торжественно, немного взволнованно, но при этом крайне убедительно. По привычке он раскачивался в кресле, хотя само кресло для раскачивания не было приспособлено.

– У меня есть товарищ в Англии… Его зовут Марк… Он живет в Лондоне в собственном доме. Я назову вам его адрес. Постарайтесь с ним познакомиться. Если он пригласит вас в дом, войдите и посмотрите, как он живет. Потом мне расскажете, – Георгий поменял речевую тональность. Теперь он говорил монотонно и тягуче, производя весьма странное воздействие на Алину. Ее веки потяжелели; все окружающие предметы стали выглядеть размытыми и расплывчатыми; через пару минут глаза и вовсе закрылись. Сознание подменилось новым для Алины опытом. Странное дело, она видела себя со стороны, она видела себя полулежащей в кресле с открытыми глазами. Страшнее всего было приблизиться к себе и заглянуть в свои же глаза. Георгий продолжал что-то говорить, она уже не слышала, но хорошо все понимала. Его странное воздействие с каждым мгновением усиливалось.