Уже через пять минут после звонка ему директор «Агаты» мчался на своей самшитовой «девятке» к областному суду. А через полчаса спускался вниз. Если нужно последить за судьей, находящимся в отпуске, и эта просьба исходит не от кого-то, а от самого председателя областного суда, уже продемонстрировавшего свои симпатии, то почему такую просьбу не исполнить? Понятно, что за подобные «оперативные мероприятия», прямо противоречащие закону, менты могут оторвать все, что выступает за очертания тела, однако станут ли они это делать, если инициатором этой работы является сам Лукин?

Итак, задача номер один – установить и зафиксировать документально все, что, по мнению директора детективного агентства, может являться в поступках судьи Струге незаконным, сомнительным и остальным, что впоследствии давало бы основания трактовать эти поступки двояко.

Задача номер два – осторожность, осторожность и еще раз осторожность.

– У этого парня глаза не только на затылке, – внушал директору Лукин. – Опасность он чувствует кожей. Если ваш человек попадется ему в поле зрения, будьте уверены в том, что он обязательно заговорит... – Положив руку на живот, он поморщился: – Что ты будешь делать с этой язвой... Врачи запрещают, а жить не могу без лимонов.

– Мои люди – профессионалы, – мягко отрезал директор. – Они умеют держать... – Он хотел сказать – «теплую воду в заднице», однако вовремя спохватился и исправился: – Язык за зубами. Не волнуйтесь.

– Вы меня не поняли. – Лукин склонился над столом, и директору показалось, что при язве таких нырков ни один больной делать не решится. – Я не за себя волнуюсь, а за вас. Если ваш человек попадет в поле зрения Струге, то он обязательно заговорит. Заговорит, потому что Антон Павлович из тех людей, которые умеют развязывать язык. Поэтому будет лучше, если вы отправите на задание немого, не умеющего написать фамилию того, кто его послал, и не могущего показать дорогу, по которой он пришел. У вас есть такие люди?

– Нет, – сознался директор.

– Советую найти.

Ломая голову над тем, кто бы из его сотрудников мог подойти под описание Лукина, директор агентства спустился с крыльца суда и приблизился к «девятке». К тому моменту, как он включил зажигание, кандидатура была подобрана.

В тот момент, когда директор еще ехал в суд, ломая голову над тем, зачем он понадобился председателю, в одном из брошенных цехов разваленного демократией завода металлических конструкций происходили странные события. У ворот цеха стояли две никак не вписывающиеся в общий пейзаж автомашины, и за рулем одной из них, серебристого «Мерседеса», откровенно скучал водитель. Второго водителя не было видно, и причина этого легко объяснялась: он и еще четверо людей, пассажиров этих машин, находились внутри этого кирпичного здания с покосившимися воротами. Ворота висели так, как их оставили пять лет назад – разбросанные в стороны, они напоминали орла с повисшими крыльями. Сквозь просветы щелей пробивалась трава, асфальтовая дорожка, обозначающая вход в строение, была замусорена, в воздухе витал дикий крик... Если бы не «Мерседес» с гранатовым «Ланд Крузером», замершие у входа, могло бы показаться, что это звучит вопль призрака завода, не могущего обрести покой среди заводской разрухи.

Но в цехе находились не фантомы, а люди. Они были живы и здоровы, кроме одного. Он был еще жив, но уже очень нездоров. Примотанный к токарному станку кусками алюминиевой проволоки, он кричал так, что даже у эха не хватало сил повторить его вопль.

Старший из тех, кто привез продукт обработки в цех, послал одного из своих людей на поиски какого-нибудь инструмента, который подошел бы к диаметру барабана станка, а сам стал с любопытством рассматривать жертву.