– Привет. Как спалось? – улыбнулась Лада.

– Спасибо. Доброе утро.

– Утро? Ну, можно и так сказать, – она улыбнулась. – Хотя почти двенадцать уже. Для девушки, вынужденной зарабатывать самой себе на колготки, уже время не раннее.

– Да? А на работу не опоздаешь?

– Позвонила, предупредила. Но ты прав, сейчас уже собираться буду. Так что, на завтрак только кофе. Пошли, – она легко пробежалась пальчиками по моей ноге.

Лада, действительно, спешила. Налила мне кофе, а сама ушла одеваться. Я медленно пил кофе и чувствовал, как ко мне возвращаются силы. Теперь можно и одеться, поскольку я сидел, в чем мать родила и начал испытывать ни холод и не смущение, скорее ощущение некоего непорядка.

Лада зашла с последним глотком. Одетая, и даже насколько я понимаю в макияже. В руках она держала кучку одежды.

– Оденься, – она аккуратно положила ее на табуретку рядом со мной, – Я вроде все собрала. Хотя может, какой носок за потолок зацепился.

Я оделся под ее внимательным взглядом, носки были на месте.

– Ну что ж, пошли, все- таки мне работать надо, увы, – она сделала паузу, подождала пока я встану и продолжила: – Хочу еще тебе что-то сказать. Ты – классный парень, в постели очень хорош, и если немножко поработать, из тебя может получиться что-то путное. Ты подумай.

Тут она лукаво улыбнулась и, чуть качнув бедрами, пошла в прихожую. Мне ничего не оставалось, кроме как двинуться за ней.

Возле подъезда она подошла к красному «Пежо»: – Подвезу, если только по пути. Времени и, правда, в обрез.

– Спасибо, доберусь как-нибудь.

– Не обиделся? – она опять улыбнулась.

– Да нет, пройдусь подышу. Честно.

– Верю, верю.

Она почти по братски чмокнула меня в щечку, потом щелкнула замочком сумочки и протянула мне квадратный прямоугольничек бумаги с золотым тиснением:

– Пока.

Лада села в машину и уехала. Я постоял, глядя ей вслед. Потом поднес визитку к глазам. «Буранова Лада Михайловна. Банк „Союз“. Начальник кредитного отдела». Ох, уж мне эти банкиры. Как грибов после дождя. Я повернулся и медленно побрел со двора. Засунул руки в карманы. Автоматически достал мобильник. Моя «Нокиа» давно не знала зарядки, но была вполне дееспособна. Более того, о чем-то мне сигналила. Ого! Семь пропущенных. Пять раз звонила маман, один – отец, еще один номер был незнакомый. Часы показывали начало первого.

В своем городе я ориентировался вполне хорошо. Вышел из двора и быстро нашел нужную остановку. В автобусе телефон зазвонил снова. Крупский.

– Привет, Боб. Раз взял трубку – можешь говорить, значит.

– Могу, – согласился я.

– Не слышу благодарности. Все прошло хорошо?

– Нормально.

– Блин, это я не могу особо говорить с работы, а получается, что ты не можешь. Ладно – подробности письмом. Но учти, если не будешь лохом, то вытащишь счастливый билет. Понял?

– Ага. Лотерейный.

– Не совсем. И помни, кто тебе помог. Ладно, на связи. И давай веселее, а то сомнения в твоей адекватности появляются. Или дееспособности.

Сашка хохотнул и повесил трубку.

Я доехал до дома минут за пятнадцать. Как где-то там все дороги ведут в Рим, так у нас все дороги ведут в центр, то бишь к моему дому. Едва ноги почувствовали твердь земную, как мобильник зазвонил снова. Маман.

– Слава Богу, живой.

– А что со мной может случиться?

– Не знаю. В полиции тебя нет, в больницах тоже…

– … и в морге тоже. Потому что на небо таких не берут

– Он еще шутит. Я всю ночь не спала, полтонны валерьянки выпила, еле до работы доехала. Где ты был?

– Нормально все, я уже большой.

– Позвонить мог бы, совсем о матери не думаешь.

– Ага. Дома я уже.

Действительно, я уже почти добрался до дома. Зашел в подъезд. Поднялся в квартиру. На улице – солнце, а в комнате моей все было так, будто ничего в жизни не изменилось. Но это ж не так. Я присел на диван и отключил мобильник. Надо обдумать, что изменилось в моей жизни. Но мысли никак не складывались в пазл, разбивались на маленькие никчемные кусочки, каждый из которых норовил выдать нечто отдельное и совсем неинтересное. Даже мысль о том, что несколько месяцев (сколько? – не помню) у меня не было секса, а тут за одну ночь столько (сколько? – тоже не помню, или не понял) никак не складывалась в определенную картину. Все было хорошо, но со мной ли?