Вид порхающего с цветка на цветок Тагаева меня слегка развлекает, но ненадолго. Эти крылышки в любом случае нужно будет вернуть вместе с костюмом.

Дети взбудоражены, день сегодня выдался сумбурный и наполненный событиями, и я с трудом их укладываю спать. Когда они, наконец, засыпают, иду на кухню, где Стефа уже ждет меня с ароматным чаем с мятой и мелиссой.

– Они тебе рассказали? – спрашиваю, не уточняя, кто и что рассказал. Она и так все понимает.

– Рассказали, – вздыхает Стефа.

– А теперь я тебе кое-то расскажу, – сажусь рядом и передаю наш разговор с Тагаевым, в котором он расспрашивал меня об отце моих детей.

Стефка кусает губы и в отличие от меня, уже допивающую свою кружку, к чаю пока не притрагивается.

– Не нравится мне все это, – говорит, когда я замолкаю.

– А мне как не нравится, – соглашаюсь уныло.

– Послушай, Настюш, – она берет меня за руку, – а ты не могла тогда ошибиться? Он точно слышал ваш разговор?

– Что ты хочеш сказать, Стеф, – холодею я и понимаю, что эта мысль тоже не дает мне покоя.

– Что Артур ничего не знает. Ни о детях, ни об аборте, – смотрит мне в глаза Стефания, и я закрываю руками лицо.

Нет. Не могу в это поверить. Это полностью рушит мир, который я сама для себя выстроила, и в котором были четко поделены роли на «наших» и «врагов».

– Нет, – мотаю головой, – не может быть, Стефочка! Он стоял и смотрел на меня сверху.

– А когда ты его заметила? Ты помнишь этот момент?

Холодею еще больше, потому что, конечно, помню.

– Да, – отвечаю еле слышно, – перед самым уходом.

Стефа выпрямляется на стуле, как будто глотнула шпагу.

– Послушай меня, девочка моя. Посмотри, как потянулись к нему дети. Они бы почувствовали, если бы он был негодяем, поверь мне.

– Дети и родителей-алкашей любят, – слабо возражаю я больше из упрямства, – детская любовь безусловна.

– Но ты видишь, как он отнесся к твоему рассказу об их отце, – парирует Стефа. – Чем ты это объяснишь?

– Биполярочка у него. Биполярное расстройство, – поясняю.

– Настя!

– Извини, – я совсем падаю духом. – Стеф, какая уже разница? Он женится. И ты видела Ариану, где она, и где я…

– Видела, – кивает Стефка, – и кое-что еще видела. Пусть я сейчас лопну вот на этом месте, если он тебя не ревнует.

Вместо ответа давлюсь чаем и закашливаюсь. Стефа лупит меня по спине и даже не скрывает, что это доставляет ей удовольствие.

– Да ты что, слепая, Настька? Он тебя глазами ест. Ты сама говорила, что он тебе встретиться предлагал после того, как вы выберетесь. А ты знаешь, как это называется?

– Как?

– Химия, милая моя. Вот между ними никакой химии и в помине нет с Арианой, а между вами разве что в воздухе не искрит. Доченька, – она порывисто меня обнимает, а я вздрагиваю. Стефка называет меня доченькой в самых исключительных случаях. – Послушай, я считаю, ты должна ему все рассказать.

– Ты что, – пугаюсь я, – как ты себе это представляешь? Я вообще надеюсь, что он заберет свою Ри, и они отвалят к конкурентам. Я ему даже визитку в буклет вложила.

– С ума сошла?

– Я не могу, Стефа! А если ты ошибаешься, и он все слышал?

– А если нет? Ты лишаешь детей родного отца!

– Я лишаю? Если бы не Ариана, мы бы и не встретились больше. Он после того случая на стадионе уехал, только его и видели! Это она захотела заказать у нас свадьбу!

– А если это судьба? – тихо спрашивает Стефа, и я беспомощно замолкаю.

– Ты хочешь сказать, что они еще тогда были любовниками? – посмотрел Артур на эсбэшника, и Роман утвердительно кивнул.

– Уверен. Хоть сотрудники этого не говорят. Но не стали же они ими вдруг?

Тагаев сцепил пальцы в замок и уперся лбом.