Помощника лекаря и трех его слуг пригласили обедать в столовую, а в гостиной остались Синоли, Маргарита, господа Митеро и лекарь. Все, кроме Маргариты, пили вино. Беати и дядя Жоль заканчивали убирать стол, Тасита была в детской – наблюдала за тремя девчонками. Борзых собак, чтобы они не пугали гостей, вывели во двор.

Гостиную в этом доме никак нельзя было назвать подобающей барону, тем более герцогу. Побеленные стены, окна во двор; виноградные шпалеры сейчас скрывали табун свиней и свинопаса, загоняющего их в хлев, но звуки… Скамья – почти деревенская лавка со спинкой; грубый буфет, игровой столик и пара табуретов. Часть денег за проданное вино Беати уговорила дядю Жоля потратить на «прилишную тканю» – и так тут появились красные подушки, желтое покрывало для скамьи, зеленые портьеры, – вышло ярко. Аляповатый замок с часами чудесно вписался в обстановку, два портрета по обе его стороны – не очень. Пол – обычные доски. Когда темнело, то при сиянии свечей здесь становилось уютнее, а днем герцогине Раннор оставалось лишь краснеть за эту гостиную перед гостями.

Культура гласила, что мужчинам достается скамья: Сангуинем Митеро сел посередине, лекарь слева от него, Синоли справа; Маргарита и Акантха заняли табуреты. Разговаривали о Лодэнии – Маргарита всех изумила рассказом о церемонии омовения рук, все ее внимательно слушали. Она была счастлива.

Внезапно донесся шум и конский топот со двора – а через минуту в гостиную широким шагом вошел Рагнер! При его появлении все в зале начали подниматься на ноги.

– Ненаглядный мой! – обрадовано подошла к нему Маргарита. – А я тебя и не ждала… Так рано вас не ждала!

– Лорко, Енриити и Филипп прибудут через пару дней – а я решил поторопиться, соскучился, – целовал он руку жены. – У нас гости?

– Славно, что заметил… Это господа Митеро. У них случилась ужасная неприятность во время странствия – госпожа Акантха упала с лошади, да с обрыва в реку! Они переночуют у нас, а завтра им уж в дорогу, к Идерданну. Я посоветовала ехать до Нонанданна, а далее по Лани и морю до нужного им монастыря Святой Майрты.

– Ладно… – улыбнулся он. – Прекрасная моя, налей мне тоже вина. Я спешил, пить хочу…

– Конечно, Ваша Светлость, – отошла она к буфету.

– Сангуинем Митеро, – здороваясь, склонил голову муж Акантхи.

А в следующий миг Рагнер схватил его за волосы и со всей силы вдарил лицом в стену, лекарь в то же самое время свалился ничком на пол. Синоли взвизгнул, Акантха отскочила к буфету. Маргарита, с кувшином в одной руке и бокалом в другой, удивленно повернулась – она узрела двух лежащих на полу гостей да Рагнера, ставящего ногу на шею лекаря, – и…

– Раа… гнер… – донесся до него испуганный голос.

Он поднял голову и увидел Маргариту, держащую кувшин и бокал, а позади нее – Акантху, уткнувшую длинную, как шип, шпильку в горло Маргариты. Синоли снова взвизгнул, в дверях обеденной появилась Беати – и тоже закричала, увидав, что из глаза лекаря торчит кинжал.

– А ну тихо! – громче всех крикнул Рагнер. – Беати, Синоли, выйдите – вы мешаете!

Беати сразу замолчала, схватила мужа за плечо и вытащила его, оцепеневшего, в обеденную. Дверь она теперь плотно закрывала.

– Акантха Митеро? Выпустить шип… – медленно проговорил Рагнер. – Значит, это ты главная, а не мужи, – и он наступил весом своего тела на шею Сангуинема – хрустнуло – и тот погиб, даже не дернувшись.

– Да, – жестко ответила Акантха. Если бы Маргарита сейчас видела ее сокольи глаза, то удивилась бы перемене – в них не осталось и капли доброты. Молодая женщина настороженно следила за действиями Рагнера, безмолвно говоря ему, что без промедления воткнет шпильку-шило его жене в горло, проколов артерию. Маргарита же, едва подумала, что могла бы выплеснуть вино из кувшина в лицо Акантхи и освободиться, как Рагнер ей сказал: