– Это не жадность, просто золота много не бывает. Да и я должен ежегодно отдавать Лодэнии почти два таланта золота – это почти пятнадцать тысяч золотых монет! И так целых пятнадцать лет подряд! Я бы сказал, что это Лодэнии легко пережить любые трудности, Бронтаю тоже можно понять… Рагнер, ты мне как сын – я сразу отказал бы любому другому. Так давай поступим: ты договорись сперва с Орензой и Лиисемом, а затем, на твоем обратном пути, вернемся к этому разговору. Я всё хорошо обдумаю.

– Думай, Ивар, иначе слон с рогатым конем и до тебя доберутся – сперва нас, возможно, затопчут, но и до тебя доберутся! Остров Утта и впрямь так опасно близко от Аттардии, а их остров, их кит-убийца, так нескромно разинул пасть на Сиренгидию!

________________

Двадцать шестого дня Смирения Рагнер и его гости взошли на галеру, любезно предоставленную королем Ладикэ, и, уже нигде не задерживаясь надолго, к сорок первому дню Смирения прибыли в Калли: миновали Сиренгидию и все города Орензы, раскинувшиеся по берегам полноводной реки Лани. Галера эта была длинна, быстра, имела два косых паруса, места для гребцов под верхней палубой, на носу – надстройку с тремя пушками, на корме – надстройку с тремя удобными спальными каютами и одной парадной залой. Были в каютах и балкончики, и отдельные уборные, и застекленные окна, и даже печки. Словом, речное путешествие выдалось удивительно приятным.

Реонданн, «Водные ворота Орензы», восстанавливали, как Рагнер и говорил. Более это место не напоминало выжженные развалины – возводили новые городские стены, крепости, портовые пристани; скоро временные жилища строителей сменят добротные дома, заработают рынки и храмы. В Бренноданне Рагнер передал послание для короля Эллы, думая обсудить его на обратном пути – если он договорится со своим главным врагом, имевшим личную обиду, с герцогом Альдрианом Лиисемским, то будет проще договориться и с королем Эллой VIII. А там и Ивар к ним присоединится – все вместе они поставят наглых аттардиев на место, все вместе изгонят санделианцев. Против аттардийского единорога и санделианского слона выступят бронтаянский медведь, лодэтский водоворот, ладикэйский дуб, орензская звезда и сокол Лиисема. Наверняка к этому странному войску присоединятся орлы Лодвара, горы Ни́борда́жда, черный волк Дертаи, акула Ламноры и сольтельский щит Нибсении. Еще Рагнер воевал за Лаа́рснорсда́жд и за герцогов Верхней и Нижней По́дений – может и их удастся примирить с соседями да объединить? А род Альдриана Лиисемского происходил из вождей Антолы…

Калли славился в Орензе как красивый городок у водопадов и двух горных озер, но и туда путешественники не поднялись – направились по горному ущелью к долине до крепости Тронт, оттуда – в Нонанданн. У него торговая дорога разветвлялась на две: на юг, к Элладанну, и на запад – к Луве́анским горам, затем к Мартинданну, а кроме того – к деревне Нола́ у самой границы двух герцогств, Лиисема и Мартинзы, к «свинячьему имению».

На исходе шестого дня Нестяжания, на исходе дня рождения Маргариты, она обняла своего дядюшку Жоля, подруженьку Беати и братьев, Синоли и Филиппа. Путь занял всего ничего: сорок один неполный день.

«Свинячье имение» преобразилось. Как Жоль Ботно и обещал, он «насотворивал чуде́сов»: залатали крышу, укрепили забор, отскоблили доски, побелили стены, заменили ставни; плющ живописно потянулся к крыше, виноградная лоза обняла решетчатые шпалеры у окон первого этажа… Более это место не напоминало убогие, разваливающиеся постройки, но навевало мысль об уединенном островке, созданном для тихой семейной жизни. Вид поутру из окон, на зеленые холмы и синие, дымные горы, невольно заставил влюбиться в этот край. Еще оказалось, что прежний владелец имения задумывал деревянный дом как временное жилище, а немного выше, уже среди леса, заложил фундамент для замка, там же посадил фруктовый сад – и деревья как раз начали плодоносить: яблони, сливы, груши, вишни, персики, миндаль, инжир, гранат и любимый Маргаритой тутовник! В лесу еще притаились заросли малины, крыжовника, земляничные и цветочные полянки; у деревни выращивали виноград. По осени делали вино, его же продавали по весне.