– Нет. Иначе он бы уж давно жил среди нас, тебе так не кажется?

– Прелаты?

– То, что епископ закрылся в молельне – это понятно: на небе была комета, и он молился до тех пор, пока она не исчезла. То же самое делали остальные прелаты и многие священники саном попроще.

– И Маргарита их видела! Почему?

– Рагнер, я не знаю почему… – задумался Магнус. – Постараюсь узнать, и если получится, то скажу тебе. Вполне возможно, что сильный демон и впрямь приходил – комета тому знак, и, возможно, даже приходил он к твоей супруге, но, я уверен, ему была нужна ее душа, а не ваше чадо. Наверно, он ее обманывал: демоны крайне изощрены в лукавстве. Возможно также то, что прелаты молились не именно о ее гибели, не о смерти для герцогини Раннор, а о гибели той, чью душу пытался получить демон: чтобы избавить несчастную от столь ужасной участи, как одержимость.

– А как узнать, одержим ли человек?

– Просто я не объяснить. Есть ряд признаков, но все они могут оказаться ложными. Нужен гонитель демонов – он почувствует демона – их потянет друг к другу, будто два костра в поле, и демон заговорит устами человека. До того же первый признак такой: одержимый забывает что-то весьма важное, дорогое или, напротив, что-то страшное, – забывает то, что невозможно забыть. Именно в этом месте, в этом воспоминании, поселяется демон, сжигая душу огнем, а с ней и разум.

– Маргарита не может вспомнить, что ей наболтал бродяга в видениях! И имя Ангела Смерти вспомнить не может тоже!

– А еще она не может вспомнить, куда затолкала голубую рубашечку своей доченьки, – точна одержима!

– Магнус!

– Что? Рубашечка – это крайне важно для мамы! Какие там демоны – досадная мелочевка, а вот рубашечка… Ну хорошо: я всё, не гневайся, – улыбнулся Магнус. – Немного пошутил, но истина в моей шутке есть. Разве не было у тебя такого, что приснилось нечто любопытное, и ты думаешь, что не забудешь, а утром – как стерло из памяти? У меня такое было.

– Да, у меня тоже…

– Другие признаки одержимости еще более зыбки. Я не хочу тебе о них говорить и пугать тебя – не хочу, чтобы ты нашел их в Маргарите и надумал себе всякую чепуху.

– Вообще-то, – вздохнул Рагнер, – я в демонов не верю… Ладно, ты прав – чушь всё. Просто тревожусь за жену и дочь.

– То, что Маргарита призналась в общении с демоном, убеждает меня в том, что одержимости у нее нет. Демон не позволил бы ей говорить об этом с другими. Демоны твари тихие, скрытные, они не убивают носителя быстро, дают обманутому человеку срок лет в десять или немного больше, – иначе кто бы согласился впустить их в себя? Обнаруженными им быть опасно, ведь до исхода срока человеку можно помочь, можно освободить душу от нечистой силы, а демона отправить назад, в Ад, и заточить там. Я понаблюдаю… И, признаться, я более беспокоюсь о тебе. Ты куда как сильнее походишь на того, кто одержим либо проклят. Проклятья, чаще всего, тоже исполняют демоны.

Рагнер удивленно смотрел на друга, и тот пояснил:

– Ты из королевского рода – а вас часто проклинают. И потом, все твои успехи… Невольно возникает мысль, что тебе помогает высшая сила, и я не уверен, что это Бог, но не уверен также, что нет. Тебе странности не являлись? Видения? Голоса? Запахи? Может, тебя трогал некто невидимый?

– Нет, – сам не зная почему, солгал Рагнер. – Ничего такого…

– Очень хорошо. Как я и говорил, демоны твари тихие. Чаще всего одержимые – это весьма не примечательные люди, – не такие, как ты.

На этом они закончили разговор. Магнус пошел закусить перед обедом в Большую гостиную, а Рагнер открыл шкатулку ключом, какой взял у любовницы Кальсингога, поднес пергамент со свинцовой печатью к зеркалу и прочитал клятву. Да, попади эта грамота в руки Экклесии и найдись под волосами Зимронда черный крест, того бы ждал костер без всякого суда…