«Трехслойная, – сказал Али Мортенсону, с отвращением указывая на первый лист фанеры. Потом ткнул пальцем во второй и с гордостью произнес: «Четырехслойная!»

Он снова перешел на урду, но дословно разбираться в его пояснениях не было необходимости. Али говорил, что лес можно купить и дешевле, но каким будет качество? «Вы получите плохой товар от недобросовестных торговцев. Постройте из него школу – и она простоит лишь год. А потом, когда маленькие дети будут читать Коран, пол под ними треснет и они получат тяжелые травмы из-за того, что вы сейчас сэкономили. Вы хотите, чтобы семилетний мальчик истек кровью только из-за того, что вы поскупились на хороший лес?»

Мортенсон выпил вторую чашку чая и откинулся на пыльные ковры. Представление продолжалось. Три раза Абдул поднимался и направлялся к двери, словно собираясь уходить, и трижды Али слегка снижал цену. Грег постепенно опустошил чайник. Когда пошел второй час споров, он почувствовал, что его терпению приходит конец. Он поднялся и вслед за Абдулом направился к двери. Чтобы загрузить грузовик и послезавтра отправиться в Балтистан, ему предстояло еще три десятка подобных переговоров. Мортенсон чувствовал, что не способен больше выдержать ни минуты.

«Baith, baith! Садись, садись! – воскликнул Али, удерживая Мортенсона за рукав. – Ты победил. Он уже договорился о цене!»

Грег посмотрел на Абдула. Абдул – испытующе – на торговца лесом. Тот улыбался и быстро кивал головой. «Да, – кивнул Мортенсону его спутник. – Он говорит правду, Грег-сахиб. Вы заплатите всего восемьдесят семь тысяч рупий». Быстрый подсчет в уме – две тысячи триста долларов. Сумма расхода на лес оказалась даже меньше той, на которую рассчитывал Грег. «Я же говорил вам, что он настоящий мусульманин, – с гордостью произнес Абдул. – А сейчас мы подпишем контракт».

Мортенсон с трудом воздержался от тяжелого вздоха, наблюдая за тем, как Али приказывает принести им еще один чайник.

К вечеру следующего дня самых разных переговоров, когда у Грега чай буквально лился из ушей, они с Абдулом вернулись в отель на повозке, запряженной небольшой лошадью. В карманах лежали чеки на молотки, пилы, гвозди, кровельное железо и лес для новой школы. Все материалы должны были доставить на следующий день. Абдул и Мортенсон арендовали грузовик. За три дня предстояло отвезти все закупленное в Каракорум.

Абдул предложил вернуться в отель на такси. Но Мортенсон, испуганный стремительным исчезновением денег, решил экономить. На лошади три километра они преодолевали дольше часа. Повозка медленно пробиралась по улицам, по которым повсюду сновали черные такси «моррис». Эти машины ходили в Равалпинди с колониальных времен, когда город располагался на окраине Британской империи.

В отеле Грег смыл с себя пыль, облившись теплой водой из ведра. После этого он отправился к портному, надеясь получить новую одежду, пока не настало время вечерней пятничной молитвы.

Мансур-хан гладил костюмы Грега тяжелым утюгом на углях и тихонько напевал. Хозяева соседних магазинчиков заканчивали работу. Отовсюду раздавался лязг закрываемых железных ставней.

Мортенсон переоделся в чистую одежду, еще теплую от утюга. Скромно прикрывшись длинными полами рубашки, он натянул новые штаны, завязал широкий матерчатый пояс тугим узлом и повернулся к Мансуру.

«Bohot Kharab! Ужасно!» – воскликнул портной. Он подошел к Мортенсону, схватил его за свисающий кушак и заправил пояс в штаны. «Так носить запрещено», – сказал Мансур. Грег явно ощутил прочность уз, которые теперь связывали его с пакистанской культурой. В этой стране существовали строгие правила поведения, которым нужно было подчиняться безоговорочно. Нужно приложить все усилия, думал он, чтобы случайно не нарушить эти правила.