Результат целого дня работы оказался довольно скромным, но начало было положено. «Дальше дело пойдет быстрее, – пообещал себе Грег. – Иначе и быть не может – ведь надо разослать пятьсот писем!» Он чувствовал легкое головокружение – словно поджег бикфордов шнур и вот-вот грянет взрыв. Взрыв добрых, как он надеялся, вестей.

В отделении «Скорой помощи» он быстро забыл о своих планах. Ножевые ранения и кровоточащие нарывы поглотили все его внимание. Ближе к утру работы стало поменьше, и удалось немного передохнуть. В такие минуты Мортенсон либо дремал на каталках, либо беседовал с врачами, чаще всего – с Томом Воганом. Высокий, худощавый Воган был пульмонологом и увлекался альпинизмом. Он поднялся на самую высокую гору за пределами Азии – Аконкагуа в Андах и на самую высокую гору Индии – Нанда Деви. В 1982 году Воган пытался штурмовать Гашербрум II – самый простой восьмитысячник, но в тот раз ни одному члену экспедиции не удалось добраться до вершины, а один из них попал под лавину, и его не удалось найти. Воган отлично понимал, насколько тяжело было Грегу дойти почти до вершины такой опасной горы, как К2. «С Гашербрума II видна К2, – говорил Воган Мортенсону. – Эта гора непередаваемо красива, но страшна. Ты молодец!»

В свободное время приятели говорили о величии и сложностях Балторо. Оба считали это место самым красивым на Земле. Мортенсон подробно расспрашивал Вогана о том, как бороться с отеком легких, который возникает на больших высотах и губит многих альпинистов.

«Грег был стремительным, спокойным и очень квалифицированным. Он идеально подходил для работы в «Скорой помощи», – вспоминает Воган. – Но о медицине ему говорить было не очень интересно. Мне казалось, что он готовится к очередному возвращению в Пакистан».

Мортенсон не переставал думать о горной деревне в девятнадцати тысячах километров от Калифорнии. Но в то же время он не мог оторвать взгляда от девушки из отделения анестезиологии – доктора Марины Виллард. «Марина была настоящей красавицей, – вспоминает Мортенсон. – Она увлекалась альпинизмом. Я с ума сходил, когда приходилось работать вместе с ней. У нее были темные волосы и полные, яркие губы, от которых трудно было оторвать взгляд. Я не знал, можно ли пригласить ее на свидание или лучше держаться подальше».

Чтобы экономить деньги в процессе сбора средств на школу в Корфе, Мортенсон решил не снимать квартиру. У него была комната в камере хранения, а заднее сиденье «бьюика» вполне могло послужить диваном. В сравнении с тесной палаткой на Балторо машина казалась вполне комфортным местом для сна. От членства в клубе «Сити Рок» он не отказался – там был душ и можно было тренироваться, чтобы оставаться в форме. Каждый вечер Мортенсон отправлялся в район складов у залива и находил тихое, спокойное место, где можно было выспаться. Залезал в спальный мешок, устраивался на заднем сиденье «бьюика» и засыпал, думая о Марине.

Днем Мортенсон печатал сотни писем. Он обратился ко всем сенаторам США. Записался в местную библиотеку и стал просматривать все журналы, посвященные поп-культуре, которых никогда не читал. Из журналов выписывал имена кинозвезд и поп-идолов. Список постоянно рос. Он брал адреса из книги о ста самых богатых людях Америки. «Я не представлял, что нужно делать, – вспоминает Мортенсон. – Просто составлял список влиятельных и популярных людей и писал им письма. Мне было тридцать шесть лет, и я не умел пользоваться компьютером. Вот насколько неопытен я был».