Река тоже богатыря не устроила – он банально не успевал скорректировать свой полет так, чтобы долететь до ближайшего русла. Да и потом, с такой высоты что бетон, что вода – одинаково.

Оставались лес и… пепельно-серая опушка, при взгляде на которую в памяти всплывали неприятные воспоминания.

Дубы… тени… разрывающий голову свист…

– Соловей-разбойник! – вспомнил Муром и, нахмурившись, дёрнулся чуть влево, целясь в стремительно приближающуюся опушку.

Точнее, в лежащее на ней тело в знакомых доспехах.

Чем ближе Муром подлетал к собственному телу, тем сильнее росло напряжение в районе солнечного сплетения.

Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди.

– Ыыыы, – вырвалось у Мурома.

Он стиснул зубы, но животный страх перед падением с высоты оказался сильнее.

Самого момента столкновения Илья не увидел. И не из-за того, что летел слишком быстро, а потому что зажмурился.

– Хых! – выдохнул Муром, рывком принимая сидячее положения. – Ну его к чёрту, такие приходы… Чтоб я ещё раз…

Выдав эту гневную тираду, Илья осознал, что слух снова пропал.

– Да чтоб тебя… – проворчал богатырь, залезая в Инвентарь и доставая оттуда зелье Исцеления.

В детстве, когда ему снилось, что он падает, просыпаясь, Муром вздрагивал всем телом в своей кровати – но это было даже весело.

Но сейчас… Сейчас было как-то не по себе. Да ещё и очередной голос в голове…

Если бы не головная боль, Муром бы хорошенько обдумал, что с ним произошло, и как он оказался там, где оказался, но поселившаяся в затылке мигрень выступала надёжным стражем.

К тому же, стоило богатырю решить, что он подумает об этом позже, как ему тут же полегчало, и голова перестала раскалываться на части.

Опрокинув в себя склянку с приятной на вкус жидкостью, Муром довольно крякнул и поковырял пальцем в ухе.

По идее, лечебные зелья действовали практически мгновенно…

– Муром, чтоб тебя! – Тишину спящего леса разорвал звенящий от бешенства голос Алёши. – Ты там оглох, что ли?! А ну развязал меня! Живо!

– О, Алёш, – прогудел Илья, поворачиваясь на звук. – Очнулся уже?

– Сейчас покажу, как я очнулся, – неожиданно покладисто согласился извивающийся в шаговой доступности Алёша. – Ты меня, главное, развяжи.

Эльф, обмотанный золотой цепью, извивался и так, и эдак, но освободиться от оков не мог.

Тьма разъела эльфийские тросы и верёвки, и даже местами Алёшину одёжку, но справиться с золотом Горыныча ей оказалось не по зубам.

Всё, чего смог добиться Алёша, – подползти к Мурому.

– Алёш, – Муром, тут же заподозрив неладное, отодвинулся в сторону, – давай не будем пороть горячку?

– Не будем, – не стал спорить Алёша. – Я тебе тихо-мирно по шее надаю, и никакой горячки!

– С чего бы это? – удивился Илья.

– С чего? – Алёша на мгновение подавился заготовленными словами. – Ты два часа лежал бездыханный! Ты, мать твою, понимаешь, что я пережил за эти грёбаные два часа?! Мало того, что друг душу Богу отдал, так я ещё и связан!

– Рррррааааа, – недовольно прорычал Топтыгин.

– Сгинь с глаз моих! – шикнул на него эльф. – Дожили! Здоровенный медведь! Истинный огонь! А какую-то дурацкую цепь разомкнуть не смог!

– Ррррррррра! – недовольно рыкнул Топтыгин.

– Не доводи до греха, – проникновенно попросил его Алёша. – А не то за Муромом будешь!

– М-да уж… – Муром покачал головой и почесал затылок, – ситуация, конечно…

– Конечно, – согласился Алёша. – Ситуация. Развязывай давай!

– Сейчас, – прогудел богатырь, медленно поднимаясь на ноги. – Ты сам-то бой помнишь?

– Помнишь, – огрызнулся Алёша.

– И что там было?

– Ты к чему клонишь, Муром? – зло прищурился эльф.

– Сам знаешь, – Илья пожал плечами. – Освобожу тебя, а ты лук свой достанешь и нашпигуешь меня стрелами…