– Эх, мама, мамочка! Что же ты ничего не рассказывала, как в книжках умные попаданцы из рабства вызволялись! Ну, это ладно! Это мы сами тут придумаем! Пока ничего сложного средненький полицейский из продвинутого века не видит в том, как открыть кандалы. В школе полиции и про более сложные трюки преступников рассказывали. Только про рогатины придется подумать. А вот дальше, что делать? Куда двигать? Где им тут требуется наладить работу с мелкими хулиганами и пьяницами?

Миша чуть слышно фыркнул:

– Чувство юмора возвращается. Это уже хорош, шок проходит. Ну, держитесь, бандюганы местные! Российская полиция идет!

Когда начался самый зной, устроили привал. Невольники повалились на землю прямо на месте, кто как шел. Конечно, хозяева каравана, те самые двое белых мужчин, не озаботились тем, чтобы найти для своих невольников укрытие от беспощадного солнца. Главное, что лично для них нашлось дерево с подходящей кроной. Но уже то, что можно сесть и вытянуть ноги, казалось благом. Кроме того, появление охранников с корзинами в руках говорило о том, что будут кормить. Обед, конечно, не напоминал обед даже в скудной столовке школы полиции. Набор был все тот же: горсть муки, лепешка, какие-то сушеные жилки и отвратительная на вкус и вид вода. Пришлось есть и пить.

Плюсы от существования в черном теле нашлись. Жара не настолько сильно чувствовалась, хотя явно температура была очень высокая. Да и съеденная на завтрак жуткая еда и выпитая вода на состоянии здоровья пока никак отрицательно не сказывались.

Напарник, быстро расправившись со скудным обедом, окликнул Мишу:

– Я Узома. А ты?

К этому вопросу Миша почему-то не готовился, поэтому ответил правду:

– Миша.

– А! Миш! Хорошее имя. Миш, а ты давно здесь?

Причин не согласиться с такой трактовкой имени не было. На поставленный вопрос ответа тоже не было, поэтому лейтенант уклончиво ответил:

– Не очень. А ты?

– Я был в другом караване. Кажется, мы сейчас идем в другую сторону, судя по положению солнца. В прошлом караване было немного не так. Меня перекупил дон Диего. Он заплатил за меня слоновьим бивнем и сказал, что сейчас сделает все, чтобы продать дороже.

– Это хорошо, Узома. Если он хочет тебя продать дороже, то должен беречь, – применил свои знания психологии Миша.

– Ты так думаешь, Миш? Это и вправду хорошо?

– Конечно, Узома. Зачем ему портить товар, который надо продать дороже?

Узома явно повеселел.

– Миш, это хорошо, а то шкура не успевает зажить после побоев. Может, и вправду бить меньше станут, а то некоторые охранники такие злые. Даром что одного цвета кожи! Злее, чем белые бывают!

Если раны не будут успевать заживать, то скоро совсем не останется сил идти. Тогда поставят в конец каравана плестись. А это значит, что можно первую же ночь не пережить. Ты слышал, как сегодня ночью львы утащили женщину с ребенком, которые шли в самом конце?

– Да, конечно, – говорить, что сам появился в караване, скорее всего, только под утро, Миша не стал.

– Миш, ты хорошо идешь. Только в самом начале дернул немного. А сейчас хорошо идешь, мне нравится с тобой быть в паре.

– А я бы лучше без пары на свободе был, – решил забросить удочку на будущее Миша.

– Конечно, дружище Миш. Только, сколько раз я пытался бежать! Всегда ловили и били. Видно, судьба у меня такая – быть рабом. И дед раб, и отец, и я раб. Хорошо, что жениться не успел, а то плакала бы сейчас жена, или со мной в караване шла!

– Э-э-э, Узома, ты говоришь, что и дед, и отец тоже рабы? А как это случилось? – Миша не терял надежды узнать подробнее, в каком времени он сейчас находится. Было понятно, что восемнадцатый-девятнадцатый век, но точнее как узнать? Даже если Узома сейчас назвал бы конкретный населенный пункт, известный в двадцать первом веке, он все равно не смог бы понять даже в какой части Африки находится.