он меня превратил?

Бросаю мимолетный взгляд на собственное запястье, и внутри будто затягивается невидимая петля. Провожу пальцами по черным и красным линиям.

Моя татуировка как вечное напоминание, что когда-то я была по-настоящему счастлива. Я любила, меня любили в ответ. А потом всё пропало. Исчезло, будто и не было никогда.

Сколько времени прошло?

2 года…

Внутри меня все кипит, кричит, я чувствую такую боль, какую даже Матвей мне никогда не причинял.

2 года я делаю вид, что у меня всё хорошо. 2 года пытаюсь забыть самых близких мне людей.

Одна мысль приходит мне в голову, я цепляюсь за нее как за глоток свежего воздуха, который мне просто необходим. Дальше все происходит на автопилоте. Я совсем не отдаю отчет своим действиям. Наспех одеваю первые попавшиеся вещи, завязываю волосы в пучок. Мне не важно, как я выгляжу. Ничего сейчас не имеет значения. В шкафу под грудой вещей достаю свой старый телефон. Примерно полтора года назад я его засунула туда и больше не трогала. Проверяю зарядку, сбегая вниз по лестнице. Матвей спит на диване так крепко, что храп разносится по всему дому. Тошнотворный запах алкоголя сгущает воздух в этом доме, делая его еще более невыносимым для меня. Со стола забираю недопитую бутылку виски и вызываю такси.

Прохладный ночной ветер обдувает лицо и немного возвращает в реальность. Здравый смысл во мне наконец-то просыпается и вопит, чтобы я возвращалась домой.

«Домой…»,

Это место так и не стало моим домом. Там клетка. Моя добровольная тюрьма.

Подъезжает такси, я быстро сажусь на переднее сиденье, пока не успела передумать. Как только машина трогается с места, еще одна мысль посещает меня:

«Если мой ненаглядный муж проснется и поймет, что меня нет дома, нового скандала мне не избежать, тогда уж точно пострадает мое лицо.»

От этой мысли снова начинаю смеяться. Делаю большой глоток виски и морщусь, когда алкоголь обжигает горло. Зажимаю бутылку между ног, а сама большим пальцем глажу татуировку. Это действие почему-то успокаивает.

– У вас необычная татуировка. – слышу голос таксиста, про которого я совсем забыла.

Водителю лет 50, он бросает в мою сторону обеспокоенные взгляды. Еще один глоток, я наконец-то чувствую туманную легкость во всем теле.

– Это в честь друзей… – зачем-то объясняю я.

Черный треугольник – это парни. Красный – девушки. Каждый угол символизирует одного из нас. Мы набили эти татуировки в день, когда узнали, что нам придется расстаться… на время. Что бы никогда не забывать о нашей связи.

– Очень символично. – раздаётся голос водителя, и я понимаю, что озвучила свои мысли в слух. – Ты едешь к своим друзьям?

Оттягиваю кофту, пряча татуировку. Прикрываю глаза, и огромная слеза медленно скатывается по щеке.

– Мы больше не общаемся… Уже 2 года… – отзываюсь я, вытирая лицо рукавом.

– Почему? – спокойно спрашивает водитель, не отрывая взгляда от дороги.

В этот раз я делаю глоток намного больше предыдущих и разворачиваюсь корпусом к мужчине.

Открыть душу перед совершенно незнаком человеком? А почему собственно нет…

– Трое парней, про которых я сказала… они братья. Я совратила одного из них, и меня возненавидели, потому что он несовершеннолетний… был несовершеннолетним.

Я улыбаюсь, довольно наблюдая за реакции водителя. Он бросает на меня удивленный взгляд и, встретившись с выражением моего лица, нервно посмеивается.

– Хорошая шутка. – выдыхает мужчина.

Шутка… Ох, если бы…

Водитель кажется мечется между желанием высадить меня посреди трассы или завалить новыми вопросами. Я отворачиваюсь от него, делаю сразу три глотка. Алкоголь уже не обжигает…черт, надо было взять еще.