Никто, конечно, не отрицает, что коммуникационная революция 1990-х гг. привела к созданию новых рабочих мест и помогла преобразовать экономический и социальный ландшафт. Однако, как ни крути, факт остается фактом – ИТ-сектора и Интернета самих по себе недостаточно для новой промышленной революции. Чтобы она произошла, новые коммуникационные технологии должны слиться воедино с новым энергетическим режимом, как это было во время всех прежних великих экономических революций в истории человечества. Новые коммуникационные режимы никогда в одиночку не становятся двигателем. Как было отмечено во введении, они являются средством управления деятельностью, порождаемой новыми энергетическим системами. Только формирование коммуникационно-энергетической инфраструктуры позволяет с течением десятилетий определять долгосрочную кривую роста новой экономической эры.

Проблема здесь одна – совпадение во времени. Новые коммуникационные технологии фундаментально отличаются от электрической коммуникационной технологии первого поколения. Телефон, радио и телевидение – централизованные формы коммуникации, предназначенные для управления и создания рынка для экономики на основе централизованных ископаемых источников энергии и бесчисленных централизованных видов деятельности, вытекающих из этого конкретного энергетического режима. Новое, второе поколение электрической коммуникации является, в отличие от этого, распределенным по своему характеру и идеально подходит для управления распределенными формами энергии, а именно возобновляемыми источниками энергии, и горизонтальным деловым взаимодействием, которое сопровождает такой энергетический режим. Новым распределенным коммуникационным технологиям пришлось ждать целых два десятилетия, чтобы пересечься с распределенными источниками энергии и создать основу для новой инфраструктуры и новой экономики.

В 1990-х гг. и в первом десятилетии XXI века революция в сфере информационно-коммуникационных технологий росла на стволе более старой второй промышленной революции. Это сочетание с самого начала было неестественным. Хотя информационно-коммуникационные технологии повышали производительность, упрощали практику и создавали новые возможности для бизнеса и рабочие места, что, возможно, продлевало срок существования устаревающей промышленной модели, о полной реализации их распределенного коммуникационного потенциала не было и речи из-за внутренних ограничений, присущих централизованному энергетическому режиму и централизованной коммерческой инфраструктуре.

Вместо использования перспективного нового сочетания коммуникации и энергии мы развивали экономику, прожигая накопленное за четыре десятилетия после Второй мировой войны богатство. Легкость продления кредита, следствие культуры кредитных карт, кружила голову. Безудержная покупка превратилась в стойкую привычку, а потребление стало походить на массовый ритуал. Мы словно не замечали, что все быстрее скользим по нисходящей ветви колоколообразной кривой второй промышленной революции к краху в своей решимости истребить огромное состояние, накопленное за всю жизнь.

И у нас это получилось. В начале 1990-х гг. норма сбережений на среднюю семью составляла примерно 8 %. К 2000 г. она приблизилась к 1 %{22}. К 2007 г. многие американцы тратили больше, чем зарабатывали.

Мы подняли глобальную экономику на гребне американской покупательной способности. В чем, однако, нам не хочется признаваться, так это в том, что все оплачивалось за счет выгребания сбережений американских домохозяйств.

К середине 1990-х гг. американцы погрязли в долгах. Уровень банкротств был рекордно высоким. В 1994 г. 832 829 американцев заявили о банкротстве