– Да мы с приятелями пригубили только, – стал оправдываться Доброслав, за обе щёки поглощая похлёбку.

– Батька не узнает тебя, как вымахал, – переменил тему Богучар.

Жена с удовольствием поддержала его:

– Вытянулся и похорошел. Девки уже засматриваются, поди, – вогнала в краску отрока. – А братцу твоему старшему, Дакше, наплевать, прости Господи, на мальца, – кинулась уже на супруга. – У него в Новограде две дочки замужние, внучата и сын к торговле приставленный. Так что Доброславу, как и тебе ранее, самому всего добиваться придётся. Брательник твой, лукавец и пролаза, дитю молодшему не поможет, нехристь.

– Ох, доболтаешься языком, Благанка, доболтаешься, – за обе щёки уплетал кашу Богучар. – И в церкву Десятинную повадилась ходить, ромейскую религию приняв.

– Сама княгиня Ольга увещевала креститься. Как можно отказать? Да и тебе не грех христианство принять.

– Варяжская Правда мне важнее христианской Истины. Ну а дитятю малую, неразумную, – иронично хмыкнул Богучар, – посплю сейчас, и воинскому искусству обучать стану.

– Да уже донял парня с дружком своим, Велерадом.

– Тот по обязанности молодь обучает боевым премудростям, а я по велению варяжской души.

– Да теперь ещё через забор, в соседях, медведь этот вятский поселился, как бишь его?

– Вот бабы беспамятные и глупые… Сама же сказала – Медведь. Что, через забор за ним подглядываешь? – загыгыкал Богучар, развеселив племяша. – Вход к ним с другой улицы. Святослав сотнику своему дом подарил с подворьем, что от павшего в бою бессемейного старшего гридя остался. Доведёт до ума строение, и будет жить-поживать, да добра наживать, – сыто рыгнув, бросил ложку в пустую миску – ели не из общей, как селяне какие, а каждый из своей. – А ты, Доброслав, покуда я отдыхать стану, вон тот лук возьми, да не боевой, из турьих рогов, а охотничий. Вон, в углу за лавкой у стены, со спущенной тетивой стоит, – кивнул головой, где именно, – обучайся, отрок, тетиву натягивать. А завтра, коли князь две седмицы на разгул дал, будем от стрел увёртываться учиться, а после – стрелять.

– Продыху дитяте не даёшь, – споласкивала посуду Благана. – Дожди скоро зарядят, когда погулять парню?

– Угомонись, баба. За прялку садись, а не мужа учи уму-разуму, – по его разумению, показав жене твёрдую мужскую руку, поднялся, зевнул и, вытянув из висевшего на стене колчана стрелу с гранёным узким наконечником, поинтересовался у Доброслава: – Напомни мне, – хмыкнул, произнеся эти два слова, – что за стрела?

– Это, дяденька, стрела супротив панциря и доспеха пластинчатого, бронебойная.

Благодушно покивав, Богучар выудил из соседнего с первым колчана другую стрелу.

– Тоже бронебойная. Но супротив кольчуги.

– Правильно. А эта? – вытянул ещё одну.

– Срез называется, – взяв у дядьки, зачем-то понюхал широкий плоский наконечник, чем насмешил своего наставника.

– Ну и для чего служит? – вытер глаза Богучар.

– Очень хорошо служит супротив бездоспешного воя.

Дядька удовлетворённо покивал:

– А ещё против кого?

– Ну, эта-а? Зверя можно ей бить.

– Добре, – зевнул Богучар. – Ладно, подремлю пойду чуток, а ты тетиву учись… – не досказав, вновь зевнул, похлопав ладонью по губам и выдав тягучее: «а-а-а-а», – ушёл в опочивальню.

– Ступай, супруг, на ложе пуховое, – уколола острым, как бронебойная стрела, язычком, мужа. – Пусть отдыхает, без него спокойнее, – села перед окном на лавку, поправив юбки, и тоже зевнула, монотонно застучав пряслицем-грузиком, надетым на тупой конец веретена, чтоб ровнее крутилось, и стала прясть тонкую льняную нить.

Зевнув: «Во заразился», – Доброслав взял лук, и, уперев конец в пол, согнул его, набросив петлю на другую сторону. Довольный, перехватил за центр с прикреплённым для удобства, и чтоб плотно лежал в ладони, шершавым куском кожи, поднял в вытянутой руке, зажмурил глаз и оттянул к уху тетиву, подумав: «Бажен точно когда-нибудь ухо на тетиву намотает», – засмеялся, представив эту картину, и отпустил туго натянутую жилу, тут же больно щёлкнувшую по левому кулаку: «Ух, ты, зараза», – перехватив лук в другую руку, подул на зудящую кожу с красной полосой, и нацепил на ладонь рукавицу. Вновь натянул до упора и отпустил тетиву, хлёстко щёлкнувшую в этот раз по коже рукавицы.