Общество страдает, когда одна из опор ослабевает или укрепляется слишком сильно по отношению к другим. Слишком слабые рынки и общество становятся непродуктивными, слишком слабое сообщество и общество ведут к кумовскому капитализму, слишком слабое государство и общество – к опасливости и апатии. И наоборот, слишком много рынка и общества ведут к несправедливости, слишком много сообщества и общества – к застою, а слишком много государства и общества – к авторитаризму. Баланс крайне важен!

Сегодня опоры серьезно расшатаны. Прямые воздействия революции в области ИКТ посредством автоматизации и косвенные, но более локализованные эффекты торговой конкуренции привели к большим потерям рабочих мест в некоторых сообществах в развитых странах. Как правило, это были рабочие места со средним уровнем дохода, которые занимали люди с каким-никаким образованием. Поскольку работники-мужчины оказались в наименьшей степени способны адаптироваться к переменам, семьи испытывали колоссальный стресс: выросло число разводов, подростковых беременностей и семей с одним родителем. В свою очередь, это вызвало ухудшение окружающей среды для детей, что привело к плохой успеваемости в школе; высоким показателям отчисления, росту привлекательности наркотиков, банд и преступности; и постоянной безработице среди молодежи. Важно отметить, что упадок в сообществе имеет тенденцию подпитывать сам себя, поскольку все еще функциональные семьи бегут из него, чтобы их дети не пострадали от нездоровой среды.

В Соединенных Штатах сообщества меньшинств и иммигрантов в первую очередь пострадали от безработицы, что привело к социальному краху в 1970–1980-х годах. В последние два десятилетия сообщества, обычно белого населения, в небольших городах и полусельских районах испытывают аналогичный упадок, поскольку крупные местные товаропроизводители закрываются. Опиоидная эпидемия – это лишь один из признаков безнадежности и отчаяния, сопровождающих социальный распад некогда здоровых сообществ.

Техническая революция была разрушительной даже за пределами экономически неблагополучных сообществ. Она создала значительную прибавку к заработной плате для тех, кто обладает лучшими способностями, причем лучшие из них работают в высокооплачиваемых суперзвездных фирмах, которые все чаще доминируют в ряде отраслей. Это побудило родителей из среднего класса покидать экономически смешанные сообщества и переводить своих детей в школы в более богатых и здоровых сообществах, где они будут лучше учиться с другими обеспеченными детьми, такими же, как они. Более бедный рабочий класс не может последовать за ними из-за высокой стоимости жилья в районах получше. Сообщества, где он проживает, становятся еще хуже, на этот раз из-за ухода успешных. Технологические изменения создали эту нирвану для высшего среднего класса, меритократию, основанную на образовании и навыках. Однако из-за перетасовки экономических классов и упадка смешанного сообщества она начала становиться наследственной, и теперь успеха могут достичь только дети тех, кто уже преуспел.

Остальные брошены на произвол судьбы в приходящих в упадок сообществах, где молодежи труднее научиться тому, что необходимо для получения хорошей работы. Сообщества попадают в ловушку порочного круга, когда экономический упадок питает социальный упадок, что способствует дальнейшему экономическому упадку… Последствия разрушительны. Отчужденные люди, лишенные надежды, которая основывается на укорененности в здоровом сообществе, становятся жертвами демагогов, как крайне правых, так и крайне левых, которые потакают их худшим предрассудкам. Популистские политики задевают чувствительную струну, когда обвиняют элиту верхушки среднего класса и партии истеблишмента.