Ну и хорошо. Всегда полезно крутиться в поле зрения большого начальства.

Как в этот распорядок впишутся мероприятия по «Внезапному прогрессу» было непонятно, но график все равно нужно составить.

Завтракать Олесь отправился едва ли не в последнюю смену. В столовой с отъездом бриттов итак было не столь многолюдно как обычно, а сейчас и вовсе волна самых голодных схлынула, и возле длинной раздаточной стойки стоял только венгерский капрал, несколько индонезийцев и похожий на своего бывшего, ныне покойного, лидера Саддама Хусейна усатый иракский офицер. В зале из полусотни столиков заняты были, дай бог, с десяток.

Штепа взял поднос, подошел к полкам с салатами и в этот момент за окном, совсем недалеко, что-то сверкнуло, негромкий вроде бы хлопок, и по ушам шарахнуло звоном разбивающегося стекла. Их одновременно лишились все окна. Сидевшая к ним ближе всего группа иракцев приняла на себя изрядную дозу стеклянного крошева.

Скрип тормозов, и вот уже метров с тридцати, через образовавшийся в бетонном заборе пролом от РПГэшного взрыва работает крупнокалиберный пулемет.

Штепа выронил поднос и плюхнулся на живот. Его тут же осыпало бетонной крошкой от колонны, что была совсем рядом. Над головой плясали под пулями алюминиевые тарелки с закусками, чуть дальше взвизгивала рикошетами массивная посудомоечная машина и по всему залу медленно поползли клубы известковой взвеси.

Олесь ползком добрался до края раздаточной стойки (благо было недалеко) и нырнул за нее. Одна из крупнокалиберных пуль разорвала бок какому-то баку с кипятком, что находился в правом углу, и теперь облако пара перемешалось с пылевой завесой.

Штепе прямо на щеку свалился масляный салатный лист, а за шиворот капустно-морковная стружка. Справа, гремя посудой, со стойки мешком рухнуло чье-то тело. Завыл, схватившись за обрубок руки тайваньский повар. Но через несколько секунд вой оборвался, азиат потерял сознание.

Еще два раза бахнуло. Похоже, в столовую закинули пару гранат. Потом стрельба прекратилась. Взревел мотор, и наступила звенящая тишина.

Подняться из-за стойки Олесь рискнул не сразу. Только текущая в его сторону кровь из-под убитого индонезийца заставила его пошевелиться. К этому времени сквозь раздолбанные проемы окон в столовую начали заглядывать бойцы разных батальонов. В основном украинцы и венгры. Иракцы и индонезийцы храбростью никогда не отличались. Последних вообще не было видно, а арабы как всегда бестолково носились сбоку от здания бывшей школы и громко лопотали по-своему, подойти ближе к окнам столовой, впрочем, не решаясь.

Штепа стряхнул с себя остатки салата и медленно, стараясь не угодить ногой в лужу смешавшегося с кровью компота или не напороться на крупный осколок, направился к выходу, затравленно озираясь вокруг.

Пулеметчик натворил дел. Иракскому офицеру сразу снесло затылок, индонезийца, что лежал рядом с Олесем, первой пулей бросило на стойку, а затем смело с нее следующей очередью. Потерявший много крови бедняга тайваньский повар тоже умер. Несколько человек в зале порвало чуть ли не на куски. А вот группа иракских миротворцев, которые сидели ближе всего к окнам и к которым так и не успел присоединиться неудачливый офицер, почти не пострадала. Только лица и руки посечены стеклянными осколками.

Штепа словно сквозь пелену видел перекошенные от страха лица сослуживцев, их раскрытые рты. Но слух к нему все еще не вернулся, поэтому, что они кричали он так и не узнал.

Его больше поразило другое – как-то спокойно перенес он это нападение и, можно сказать, практически не испугался. Не встал как вкопанный, а укрылся. Точно как и он, там, в столовой, поступил только венгерский капрал. Но тот еще и открыл ответный огонь. Это Олесь видел, но у самого него оружия не было. А то может быть и он стрелять начал.