Потому что при всем нашем стремлении к равенству и братству, возникает «класс» отстающих, неуспешных детей, которые и сами на себя махнули рукой, и учителя на них махнули, и ставят им двойки да тройки. А приди эти учителя в другой класс, и посмотри они, как те же дети блестяще работают по другим предметам, – они бы очень удивились. Но редко учителя заходят в классы других предметников. А полностью бездарных детей – в это крепко верю – не существует вообще. Впрочем, это не вера, а эмпирический факт.
Вот почему нужна дифференциация в старших классах. Но есть и еще одна шкала, которую нельзя игнорировать, и о чем накрепко забывают сторонники равенства и братства. Да, есть более талантливые и менее талантливые дети. Эта шкала – уровень одаренности… Об этом – еще поговорим. А пока – подведем предварительные итоги.
Школа конца века была своего рода огромной «экспериментальной студией», где проигрывались многообразные варианты, как в природе при появлении нового вида. В этих экспериментах, по идее, должна была родиться новая российская школа 21 века. Пока – не родилась, но еще не вечер.
Лицейская схема
дает стопроцентное поступление в вуз
Историю, если ее рассматривать в педагогическом ракурсе, можно поделить на три эпохи: когда высшее образование не получал никто, когда высшее образование стали получать лишь некоторые и когда его будут получат все. Сейчас наша планета переживает вторую эпоху. И, следовательно, необходима дифференциация, отделяющая способных ребят, кому учиться надо, от «неспособных» (Таковых, вероятно, нет, просто обществу на данном этапе нужны способности определенного рода). Многие беды нашей системы образования в том, что не умеем мы правильно, надежно и справедливо производить этот отбор. Вспомним, как это осуществляется.
Первая «сортировочная станция»: от детского сада к школе. Есть элитные школы, куда не всех берут. Как правило, требуются два условия: раннее развитие ребенка и родительский кошелек. Но скорость развития ребенка в шесть лет явно не показатель его будущих успехов. Есть множество детей, начинающих медленно, зато потом набирающих темп и всех обгоняющих. Известен также и «эффект замедления» раннего развития в 16—19 лет. Кроме того, из-за так называемой сегментарности физиологического созревания мозга невозможно в шесть лет определить даже, в чем именно проявятся способности ребенка потом. Отбор в этом возрасте со всех точек зрения весьма сомнителен. Думаю, это отбор не среди детей, а среди родителей.
Дальше – «сортировка» после девятого класса. На каких реальных основах? Кто судьи? Это самый «тёмный» отбор: нет никаких критериев, никаких прав, никаких обязанностей, невозможно оценить, где играют роль способности, где родительский вес и «помощь школе», где прихоть случая.
Следующий «пункт сортировки» – экзамены в вуз. Недостатки очевидны. Во-первых, существует большой разрыв между массовой школой и вузом. И поэтому такая система социально несправедлива. Не все родители могут оплачивать подготовительные курсы и репетиторов. А раз так, то и неэффективна, поскольку не востребованы все талантливые дети из таких семей. Кроме того в неравном положении выпускники городских и сельских кол. Городская школа в среднем работает лучше.
Отбор производится слишком поздно – низкокачественная сельская школа (повторяю, речь идет о среднестатистическом варианте) уже затормозила развитие тех, кто при благоприятных условиях должен был бы учиться в вузе. Поскольку экзамены ориентированы не на способности, а на знания, которых у выпускников сельской школы меньше, сквозь сито проваливаются многие талантливые дети, которым судьба определила родиться а селе. Их мы теряем. И, наконец, приемные экзамены в вуз – сильнейший стресс для абитуриентов мужского пола, ведь это уже последний шанс: не поступил – армия.