Кофейник уплыл из-под носа вслед за рукой пухлого Тами. Рядом села Сафи. Она не поздоровалась как обычно, вместо этого, слегка нервничая, оглядевшись по сторонам.

Полина повернулась к ней, чтобы выпалить: «Со мной что-то не так!», но губы сказали: «Доброе утро». Девушка безнадёжно уткнулась в яичницу, не зная, что ещё можно сделать.

После завтрака, воспользовавшись рассеянностью Сафико, она улизнула с процедур по обработке ожогов. У чьего-то кабинета, мимолётом выхватив четвертинку листа и маленький карандаш, остановилась у подоконника и, глядя на небо в окно, наощупь вывела несколько слов. Закончив, сразу отошла, чтобы ничего не сделать с листком, краем глаза заметив, что строчка на листке аккуратней и длиннее, чем должна была бы получиться. Полина, насторожившись, подошла.

«Смирись. Ты не сможешь сделать этого. Ты будешь слушаться».

Девушка схватилась за голову, сжимая пальцы на коротких волосах. Одумавшись, остановилась, снова посмотрев на листок. Надо было отдать его кому-то, кто-то сможет понять.

Стоило подумать об этом, листок вспыхнул и исчез, не оставив ни запаха, ни следов на белом подоконнике.

Ночью того же дня Полина бессонно прижимала к груди подушку. Привязанная поясом к ножке кровати нога затекала. Пока ничего не происходило. Струйка воды бежала из отверстия в стене, ветра почти не было. Вместо обычного успокоения звук бегущей воды не вызывал никаких приятных ощущений. Сырость и холод. Через пару часов усталой Полине стало казаться, что отверстие расширяется, и, пока она не смотрит, оттуда протягивается мокрая рука землистого цвета, выламывая суставы, выходит плечо, а за ним голова в спутанных волосах, с которых на пол стекают тёмные капли.

Сейчас Полина предпочла бы оказаться в башне Огня, наиболее удалённом отсюда месте, у горящего камина.

Из отверстия донесся звук, похожий на вздох. Сердце ёкнуло. Вздохнуть мог кто угодно, например, Сафи этажом выше. Но Полина в это не верила. Девушка сползла на пол. Плохо гнущимися, замёрзшими пальцами размотала пояс и выбежала за дверь. По спине побежало тёплое, неприятное. Запоздало Полина ощутила боль от лопнувшей кожи ожогов, которых она, слава Богу, никогда не видела. Невыносимо было оставаться здесь. Вниз. Через крытый мост и тронный зал. Правая дверь. Ступени. Пустой незнакомый холл. В темноте Полина сжалась в комок у стенки и не шевелилась, пока жидкость на спине не обсохла.

Было мерзко. Плача и шмыгая, замёрзшая девушка скованно двинулась вглубь холла, натыкаясь на предметы.

Перед глазами развернулся огненный лепесток. Полина, вздрогнув, замерла. Сверхъестественный фонарь дрожал у книжной полки. Шкаф целиком был заключён в стеклянную витрину. Полина удивлённо обошла его кругом. По ногам дул сквозняк. Не реагирующий на него огонь услужливо осветил путь. Шкафы стояли хаотично, на неравных расстояниях друг от друга. Это была библиотека. Шкафы пытались двигать – опустившись на корточки, девушка увидела борозды на деревянном полу. Тяжёлый неоконченный труд. В очередной раз удивилась бестолковости строителей Храма: башни без лестниц и туалетов, неудобные коридоры, хаотично разбросанные комнаты и предметы, бессмысленные утолщения в стенах, пустые окна, края над пропастью лишённые ограждений… Шкафы в гигантских пузырях из стекла без какого-либо отверстия. То ли строили не для людей, то ли строили совсем не люди, то ли строили не по схемам, а по детским рисункам замков.

Не все шкафы были так радикально защищены от пыли и читателей. Они стояли более-менее ровно между застеклёнными, не оставляя сомнений, что оказались здесь значительно позже. Древесина их стенок и полок была темнее, то ли другая порода дерева, то ли время оттенило. Полина пошла вслед за поплывшим по воздуху огнём. Огонёк двигался в глубь, не забывал соответствовать обычным движениям огненных языков, но к ходящему по узким коридорам потокам холодного воздуха оставался равнодушен. Шкафы были внушительными, толщиной с легковой автомобиль. Сложно было представить, для какого размера книг они были предусмотрены. Не видно было, где они заканчиваются наверху. Их здесь много стояло.