Поспешно вытащив из стоявшего рядом с рабочим столом принтера несколько листов бумаги и чуть не перевернув подставку для ручек, Фиона, не поднимая взгляда, протянула требуемое Конраду. Она боялась смотреть на страшные шрамы бывшего солдата. А он, зная, что пугает девушку своим видом, поблагодарил и, как бы ему не хотелось полюбоваться этим милым созданием подольше, скомкано попрощался, пообещав вернуть ручку как можно быстрее.

Вернувшись в комнату охраны, Конрад воспользовался столом начальника и, восстановив в памяти события позавчерашнего вечера, набросал скупую объяснительную. Затем передал её мазавшему руки каким-то пахучим кремом Саймону и удалился, сопровождаемый недовольным взглядом начальника. Тот не любил, когда его отрывают от омолаживающих процедур. Выйдя в коридор, Кэссиди чуть было не столкнулся нос к носу с Сириусом. Кинув тому ручку, попросил вернуть её Фионе и, не дожидаясь ответа, двинулся на улицу.

На улице дежурил Гордон. Охранник из второй смены.

– Как оно, железяка? – поздоровался Конрад

– Твоими молитвами, увечный, – усмехнулся охранник.

Обмен любезностями произошел. Гордон Вильямс, как и Кэссиди, из бывших военных. Потеряв обе ноги, подорвавшись на мине, получил компенсацию, спустив её на бионические протезы. С этого началась его реконструкция. Сейчас трудно было сказать, чего в Вильямсе больше – железа или плоти. Все полученные деньги охранник тратил на модули, устанавливая новые и обновляя уже имеющиеся. От этого и прозвище. Правда, называть себя «железякой» Гордон позволял лишь Конраду из уважения к боевому прошлому. Любой другой, попытавшийся назвать так же охранника, без разговоров получал механическим кулаком в челюсть.

– А где ваш старший? – поинтересовался Конрад. – Опять свалил пораньше?

Гордон махнул в ответ.

– Как обычно, к любовнице уехал. Мне ключи оставил и документы для блондинчика.

– Вийс сегодня какой-то заведенный. Жопу, наверное, не смазал с утра.

Привычки начальства были лидирующей темой для шуток у охранников. Особенно доставалось Саймону за любовь к косметическим средствам, что по понятным причинам не приветствовалось у них.

Еще некоторое время охранники позубоскалили, пока не услышали с окраины города донесшийся звук от взрыва, сменившийся частой стрельбой.

– «Вольцы» опять поддают жару гвардии, – заметил Гордон.

– Только в этом жаре гибнут люди, – ответил, нахмурившись, Конрад.

– Ты же сам пострадал от политики Цейхнера, почему тебя так бесит «Железная Воля»? – Спросил Вильямс.

Кэссиди посмотрел на свою левую кисть:

– Я от жука пострадал. И от идиотов командиров с их идиотскими приказами. Но это были приказы, которые обязан был выполнять. А на политику канцлера мне наплевать. Нужны ему ресурсы других планет или он несет свет возрождения нации – не моё дело. Моё было стрелять в жуков. Я и стрелял. Видимо, не очень точно. А что до «Вольцев» – это кучка недовольных вояк, которые не сумели пристроиться после службы, вот и вымещают злость на окружающих. Очень удобно прикрываться идеями мира во всём мире, убивая ни в чем неповинных людей. – Конрад не очень любил обсуждать политику, но с Вильямсом мог зацепиться языками на любую тему.

Гордон закурил, по привычке предложил сигарету Конраду, а тот лишь отмахнулся. Никогда он не любил курево. Наверное, просто не понимал в чем смысл. Отдохнуть и поговорить можно было и так, а чем подорвать здоровье, находилось и без сигарет.

Гордон молча курил, а Кэссиди думал. Думал о том, что немного слукавил товарищу. Причина его отрицательного отношения к «Железной Воле» была несколько глубже, нежели несколько погибших гражданских.