* * *

Июнь выдался тёплым и солнечным. Иногда что-то моросило, но лишь несколько раз ставшие традиционными завтраки на берегу пришлось переносить в дом из-за непогоды. Только профессор иногда поднывал, мол, скучает по майским грозам, а их в этом году не случилось в том количестве, которое позволило бы ими насладиться без ощущения недосказанности.

Колина жизнь на даче вызывала у него то же чувство недосказанности. Все устаканилось, хотя было понятно, что на время, только никто не знал, как надолго.

В шесть утра подъем, с шести тридцати до семи физкультура с Петром Робертовичем, через полчаса завтрак и потом прогулка вдоль реки за увлекательной и познавательной беседой, потом чтение или научно-популярный фильм. В одиннадцать опять физкультура, только на этот раз жёсткая функциональная тренировка. Потом обед, потом опять чтение и кино, потом час рукопашного боя, ну, и ужин-беседы-прогулки-сон.

Читал Коля много и разное. Ещё в тот вечер, когда подарил Милене собранный для неё букет, он в комнате обнаружил книгу «Игрок». Ну, и как-то пришлось в охоточку после того фильма про Висбаден, и зачитался тогда до утра, ну вот так как-то и втянулся. Подсовывали ему книги разные, но пока времени не нашлось ни на что, кроме русских писателей «Золотого века». За месяц перечитал многих. Кроме Толстого. Ну, не шёл Лев Николаевич, и всё тут! Да ну и ладно, из без него было чем увлечься. И ведь реально увлёкся!

А вот фильмы смотрел все, какие рекомендовали. От сериала «Эволюция» о теории Дарвина до всяких там про Вселенную или про элементарные частицы. Особенно увлекательно было про теорию относительности, квантовую механику и потом про теорию суперструн, которую сначала доказали, потом опровергли, потом придумали новую, а название оставили старое, потому что суперструны, как выяснилось, всё-таки были, но совсем не такие, как о них думали сто лет назад.

Кстати, об элементарных частицах. В середине века, наконец, человечеству удалось обуздать многие «фишки» квантовой физики, в том числе «запутанные» частицы. Это такие частицы, которые ведут себя одинаково или связанно на любом расстоянии. То есть, например, есть два «запутанных» фотона. Меняешь спин (кто не знает, потом, сейчас долго объяснять) одного, тут же меняется спин второго, на каком бы расстоянии они ни находились. Почему так происходит, Коля так и не понял, но это непонимание не отменяло факта – это реально работало. Связь, в которой применялась эта технология, была мгновенной вне зависимости от расстояний, даже быстрее скорости света (а, как Коля выяснил только сейчас, даже от Солнца до Земли свет идёт восемь минут, хотя, наверное, в школе это проходили). И прослушать переговоры между такими устройствами было невозможно в принципе, потому что никакой сигнал между ними не передавался. Устройства связи на «запутанных» частицах были очень дорогие. Простая рация на таких частицах, «запка», стоила как три элитных пинга.

Так вот, у дедушки Кеши был флекс на такой штуке (как планшет, только тонкий и гибкий, будто лист плотной бумаги, и ещё он мог выводить изображение, как телек). В Сеть Коле доступ не давали по понятным причинам: чтобы не привлекать внимание вновь появившимся потоком запросов с дачи. Жизнь профессора и так была предметом пристального внимания всех спецслужб мира. Но дедушка Кеша выдал Коле зап-флекс, у себя в НИИ скачивал то, что Коля просил, и быстро скидывал ему.

Вот ещё что. Когда Милена отлучалась, Ли Сы учил Колю танцам, Пётр Аркадьевич – управляться с лодкой, а потом с яхтой, а Пекиныч – готовить.