Я все не мог остановиться, втягивая набухший комочек клитора в рот, и, может, сейчас ей был и вовсе неприятен мой напор. Но как тут устоять?! Когда она такая раскрасневшаяся, откровенная! Глаза ее такие невероятные!
– Ала-а-а-ан, – словно в бреду, протянула она.
– Да, девочка моя любимая, – с трудом оторвался от нее.
– Это… это… – Эва облизала пересохшие губы и осмысленно посмотрела на меня.
– Знаю, детка, – мягко прошептал я, легко прикасаясь губами к все еще подрагивающему животику. Бесконечный космос! Она – само совершенство!
Малышка притянула меня ближе и поцеловала, тягуче, сладко, выбивая последние крохи самообладания. На ней все еще было это чертово платье! Рванул скрытую молнию, ткань затрещала, но выдержала. Девушка закрыла лицо руками и расхохоталась, я прыснул следом, уткнувшись в подрагивающую от смеха грудь.
– Весело тебе, значит? – произнес низко, с предупреждением, и приподнялся на руках, чтобы посмотреть в искрящиеся лукавством глаза.
Ничуть не смутившись, Эва кивнула.
– Может, вам помочь, господин генерал? – с предвкушением выдохнула малышка.
Не дождавшись моего ответа, она пробежала ладошками по ребрам, вызывая неконтролируемую дрожь. Любое ее касание, будто взрыв перегретого реактора, разрывает в клочья жалкое подобие контроля и спокойствия. Ловкие пальчики одну за другой высвобождали мелкие пуговицы рубашки, скользнули по шее, обвели ключицы и уютно устроились на груди. Белая ткань, повинуясь моей сладкой девочке, стекла по плечам.
– Так-то лучше, – прошептала Эва и обвела кончиком языка маленькую бусину соска.
Позвоночник выгнуло дугой, все мои нервные окончания будто замкнуло, сосредоточив немыслимое по силе напряжение в пояснице. Член снова с силой натянул брюки. Я с шипением выдохнул сквозь зубы. Узкая ладошка мягко и, как мне показалось, немного несмело двинулась вниз, с каждым пройденным сантиметром набираясь храбрости, чтобы, наконец, опуститься на изнывающий от желания ласки ствол.
В этот момент я со всей неотвратимостью осознал, прочувствовал своим существом, что если немедленно не окажусь в ней… на ней… с ней… во всех смыслах этого слова, то меня просто разнесет на атомы и развеет по всей вселенной, и ни один даже самый чокнутый любитель паззлов никогда не соберет меня обратно.
– Не могу больше, маленькая, – почти жалобно простонал я, – нет сил терпеть, – запустил свои руки в собранные в несколько растрепавшуюся прическу локоны и поцеловал сладкие губы.
Рывком подхватил свою любимую и поставил на пол. Ненавистное платье поддалось, падая к длинным ногам прелестницы. Следом пропали мои брюки. Клянусь, в тот момент моей ловкости мог бы позавидовать любой самый прославленный вояка из штурмовых отрядов космодесанта. Обнял улыбающуюся малышку за обнаженные бедра и закинул себе на талию. Она все еще была влажной. От возбуждения я почти перестал видеть хоть что-то, двигаясь по собственной квартире наощупь. Длинный, бесконечный, мать его, коридор. Кто только додумался построить такой? И, наконец, спальня…
Упругий матрас принял в свои объятия мою девочку. Потом, когда дикий многолетний голод по Эве хоть немного отступит… если он отступит… я воплощу в жизнь все ее самые сокровенные мысли и фантазии. Потом, а сейчас…
Медленно опустился сверху, раздвигая коленом стройные ноги. Мои трусы улетели в черную дыру еще на подходе к кровати вместе с невероятным бра, которое было сегодня на ней. Прислонил влажную головку ко входу и осторожно толкнулся, проникая совсем чуть-чуть. Малышка тоненько застонала и сама подалась мне навстречу, принимая всю мою немаленькую длину. Что же ты творишь, детка? Не сдержусь ведь…