Леонтий Маркович кровожадно усмехнулся:

– Хотя блокнот можете оставить при себе. А вот вашу китайскую ручку, во избежание эксцессов и ненужных инцидентов, позвольте у вас изъять. И давайте обойдемся без дешевых шпионских фокусов и трюков. Это не прокатит.

Свидетелем дальнейшего общения безопасника и Планкета Белов не представилось возможности быть. Он поспешно покинул комнату совещаний и направился в свой кабинет.

Тайное становится явным. День Ч 13:40

Белов просматривал запись присланную Леонтием Марковичем, плотно сжав губы. Время от времени он сокрушенно качал головой и тихо бормотал:

– Вот уж точно, на всякого мудреца довольно простоты.

Игорь Михайлович печально усмехнулся:

– Кто бы мог подумать, что Планкет так глупо лопухнется. А вот Леонид Маркович молодец, засек. Что ни говори, профи. Не зря его за глаза Кумом кличут.

Скрытая видеокамера подробно зафиксировала все, что происходило на экране ноутбука Планкета. И эти действия Боба имели явно неприятный запашок. Планкет упорно пытался получить доступ к информации, на которую у него не было допуска. Но это еще было-бы полбеды, на грани криминала. А вот то, что Планкет отправлял собранную информацию по электронной почте не зарегистрированному адресату, точно можно было квалифицировать как промышленный шпионаж. И в лучшем случае это грозило тюремным сроком, если руководство венчурного фонда разжалобится. Хотя надежда на жалость была призрачной.

Белов зажал зубами кончик шариковой ручки, и задумчиво прищурился:

– Стоп. Получается за Планкетом велось наблюдение скрытой камерой. Но это нарушение установленного регламента. Хотя этот дурацкий регламент наверняка не является руководством для безопасников. В соответствии с установленным регламентом камеры наблюдения ставились в рабочих помещениях не скрытно, а наоборот демонстративно и показушно. Это было включено в один из пунктов венчурного договора между привлеченными к работе сотрудниками и работодателями. У сотрудников такое мероприятие должно было создать впечатление, что ничего из реализованного в стенах предприятия утаить не удастся. А у работодателей соответственно сформировать уверенность, что все под контролем. Игорь Михайлович не был сторонником подобной инновации. Он полагал что именно доверительные отношения повышают производительность труда и эффективность отдачи затраченных средств и усилий. Но напор убежденных в своей правоте профанов ему преодолеть не удалось. Сам Белов имел вполне узаконенный доступ к видеоматериалам из всех лабораторий. Полномочия остальных менеджеров на такой доступ строго ограничивались курируемыми ими объектами. Планкет пренебрег этим правилом. Скрытно это он сделал или с показушным нахальством баловня судьбы, которое было ему присуще, уже не имело значения. Грань разрешенного он перешел. Результат не заставил себя ждать. Безопасники взяли его на карандаш. У Планкета были свои представления о дозволенном и не дозволенном, которые резко отличались от общепринятых. Этими своими представлениями, вернее соответствовавшим этим представлениям поступками он бравировал. Поначалу многих его поведение шокировал, но постепенно к его, по большей части безобидным выходкам, привыкли и смирились с ними. Но в данном случае это уже была не безобидная шутка. А главное Планкет это прекрасно осознавал. Об этом говорила его реакция на разоблачение. Судьба впервые свела Игоря Михайловича с Планкетом именно на этом проекте. До этого их интересы и пути не пересекались. Как и положено административному методологу предприятия, Игорь Михайлович тщательно ознакомился с досье на тех, с кем ему предстояло тянуть лямку производственных отношений. Боб Планкет резко выделялся на фоне остального менеджерского состава. Хотя и остальные менеджеры были людьми незаурядные с большим опытом участия в подобного рода мероприятиях. Планкет установил рекорд среди остальных сотрудников по количеству посещений кабинета Белова. Игорю Михайловичу иногда приходила на ум крамольная мысль: