– Хочешь, помогу с работой?

– Нет! – твердо сказал Егор.

– На, дарю тебе телефон, позвоню тебе сама. Знаю, от тебя не дождешься.

– Ну, это уж совсем…

– Ты на даче совсем оторвался от жизни. Бери и не спорь! Потом рассчитаемся твоими пейзажами. Все хорошо…Не обижайся моему напору.  Я, правда, искренне рада тебя видеть.

Егор взял мобильник, поцеловал ее в щеку: – Я тоже очень рад твоему появлению, и хотел бы увидеться еще.

– Тогда, до свидания, – улыбнулась она.

Он вошел в свою квартиру. И вдруг почувствовал что-то не родное, какую-то незримо ускользающую нить домашнего единства, которую всегда ощущал здесь раньше. Странно, почему-то Егор после дачного одиночества перестал здесь чувствовать былое домашнее расслабление, особую привлекательность семейного уюта.

Все было как-то не так…

Он включил телевизор и сел в кресло.

Программы, наполненные дешевым суррогатом и самовлюбленными казенными лицами, были похожи одна на другую. Паутина примитивизма и современной бездарности сменялась длительной рекламой. «Последние известия» возносили новых лидеров и ничтожные положительные изменения, которые были вовсе не заслугой руководства страны, а скорее созданной прошлым поколением инерцией сопротивления разрухе. Ему давно уж стали ясны все эти «достижения», которые убили основную идею демократии, создали экономические условия для современного рабства людей и расплодили коррупцию.

«Одни и те же физиономии …Такое впечатление, что телевидение существует для рекламы, обмана и формирования дурного вкуса», – подумал он.

Выключив экран, он взял альбом Шишкина. С удовольствием начал рассматривать репродукции. У него была не плохая альбомная коллекция, собранная еще в юности. Вот настоящая красота природы: «Сосны, освещенные солнцем»…или «Лесные дали». А на «Сныть-траву» вот-вот … сядет бабочка или божья коровка…»

Егор увлекся, снимал с полки альбомы  Нестерова, Серова, Маковского, Васнецова, Верещагина…

«Какие сильные одухотворенные лица!», – подумал он с восхищением.

Встреча в коммерческой фирме по поводу работы была назначена на четыре – время позволяло.  Телефонный звонок нарушил тишину: сын сообщил, что скоро будет дома.

Он положил книги на место.

«Что же мне ему сказать? Увлечь живописью так и не удалось, хотя способности были», – обеспокоено подумал он.

Пришлось довольно долго ждать, и Егор чувствовал какое-то внутреннее волнение.

Наконец, открылась дверь, и он услышал знакомые шаги.

– Отец, извини, что заставил тебя ждать, но дел – невпроворот.

– Какие дела? Мать говорит, что ты оставил институт.

– Ну, оставил… Отец, какой из меня химик?

– Но ты же поступал туда учиться? И не плохо с этим справлялся.

– Именно справлялся… Не мое это.

– Теперь ты знаешь, что твое?

– Знаю.

– Ну и что же?

– Бизнес отец. Сначала бизнес, а потом все остальное…

– А мне казалось,…наоборот. Видишь ли, деньги рождают только деньги. Если не знаешь, для чего тебе деньги, они принесут только временный успех, а скорее – вред.

– Я не согласен… Когда у меня будет много денег, станет легче найти себя. Буду заниматься тем, к чему лежит душа.

– В этом есть логика, но почему ты думаешь, что именно так раскроется твоя душа?…

– Сейчас время активных перемен.

– Активных? – усмехнулся Егор.

– А ты не смейся. Вот взять тебя.

– Интересно.

– Тебе же нравится живопись. А ты ей занимаешься только изредка.

– Мне нравится не только живопись. Но я никогда не хотел быть профессиональным художником. Это тоже своеобразная зависимость. Я люблю свою работу.

– Почему же со своим опытом ты лишился ее?

– Это зависит не от меня.

– А я хочу, чтобы все зависело от меня.