– Томик! Заворачивай к нам! – позвал актер Бубенец.

Почитательницы «Неккермана» встретили Томика кисло-сладкими улыбками, но она, не обратив внимания на «кислоту», радостно расцеловалась с каждой из них, но на ковер не села, а подошла к Панину.

– В кои веки новое лицо, – сказала она. – К вам можно?

– Пожалуйста. – Панин подвинулся, хотя места на диване было предостаточно.

– Меня зовут Тамара, – улыбаясь, сказала женщина.

– А меня Александр Сергеевич.

– Какие мы официальные! Я думала, что по имени-отчеству величают себя только полковники.

– Это происки Вали Никонова? – поинтересовался Панин.

– Прежде всего мои, – сказала Тамара. – Я заглянула в комнату, увидела вас и спросила у Валентина: «Что за мужественный незнакомец скучает там в одиночестве?» Оказалось, что комиссар Мегрэ. А мне аперитивчик не раздобудете? – попросила она, словно бы давая понять, что ритуал знакомства закончен.

Весь вечер Тамара ни на шаг не отходила от Панина. Он и сердился и радовался одновременно. Радовался потому, что рядом с ним такая солнечная и веселая женщина. Но сознание того, что произошло это как бы помимо его воли, по инициативе самой женщины, какой бы солнечной она ни была, сердило Панина. Капитан привык к тому, чтобы инициатива всегда оставалась за ним. А вот как раз этого-то Тамара лишила его полностью. Панин чувствовал себя рядом с нею словно в осажденном городе. Покорно выслушивая ее рассказ о какой-то удивительной экстрасенсорше, лечащей по телефону, он поглядывал на гостей и никак не мог найти предлог, который позволил бы ему прорваться к «основным силам». Уже давно следовало навести общий разговор на тему исчезновения Орешникова. Никонов, наверняка виновный в бедственном положении капитана, пришел ему на помощь.

– Ну, Мишель, когда теперь заграничная гастроль? – спросил он хозяина, как только выпили за успешную премьеру.

– Э-э, милый мой, скоро только сказка сказывается! Ты же знаешь… – наверное, Ватагин хотел рассказать, как долго дело делается, но Никонов, быстро взглянув на Панина, перебил его:

– А Леня-то Орешников?! С огнем играет! Ему через неделю в Европу лететь, а он решил в прятки поиграть.

– Какие прятки! Уверена, что с ним неладно, – сказала хозяйка.

– Похитили! Похитили! – закричал актер Бубенец и почему-то взмахнул руками, как крыльями. Будто доподлинно знал, что похитили Орешникова на самолете.

– Как скучно! – сказала певица из Ленконцерта, фамилию которой капитан не мог вспомнить. – Куда ни придешь только и разговоров про Леньку!

«Ух и завидуешь ты, милая, Орешникову!» – подумал Панин, взглянув на певицу. На ее тусклом лице промелькнула гримаса такого равнодушия, что в него трудно было поверить.

– Ну что ж! У нас есть еще одна злоба дня, – засмеялся Ватагин. – Не хотите об Орешникове, поговорим о домовых. Хотелось бы знать, что думают о них власть предержащие? Тамара, выпусти Александра Сергеевича на свободу!

Свобода Панину была предоставлена, но только в урезанном виде: Тамара перекочевала с дивана за стол вслед за капитаном.

– Отвечайте, отвечайте! – заторопила певица. – Это поинтереснее, чем Ленькины фокусы.

– С привидениями в последние часы обстановка в городе осложнилась, – серьезно сказал Панин, и гости насторожились. – Есть данные, что они все чаще будут появляться на людях. Отсюда острый дефицит зубной пасты, мыла и французских духов…

– Это еще почему? – сердито сказал кто-то из мужчин за спиной у Панина. В ответ раздался дружный хохот.

– Ну, Коля, уморил! – не в силах унять смех, произнес Никонов. – Как ты не понимаешь – им же хочется поприличнее выглядеть!