– Анна Михайловна, успокойтесь, – Аринов поднялся со своего дивана и подошёл к Маклевич. Налив в стакан воды из графина, он протянул его женщине. – Я повторюсь за своим молодым коллегой, мы не ищем крайних. Нам просто необходимо разобраться в одном очень важном деле, которое хотим мы того или нет, завязано на неудачный эксперимент Храмова.

– Действительно, Анна Михайловна, – подхватил Андрей, – никто не считает, что взрыв случился по вашей вине.

– Виноватых не стоит искать! – Маклевич поставила пустой стакан на стол. – Мы все выполнили свою работу безупречно!

Взгляд Маклевич снова затуманился.

– Я ещё накануне вечером узнала, что на следующий день Алексей собирается при запуске задействовать рабочий алгоритм. От него же и узнала. Он сам рассказал мне об этом.

– Только вам?

– Да. Остальным Алексей Владимирович решил пока не говорить, чтобы не создавать лишнего ажиотажа, так он это объяснил. Он вообще всех отпустил в день испытаний. Кроме Хоменко – технический специалист в таком деле должен быть под рукой. Кстати, Вася сам догадался обо всём, когда загудело. Он даже успел крикнуть: «Неужели, зажигание…» Или что-то в этом роде.

Анна несколько раз энергично моргнула, видно её слёзные железы тоже порывались «выйти на рабочий режим».

– Однако мне Лёша сказал, что не собирается выводить устройство на полную мощность. Максимум, что он планировал сделать в тот день, это довести процесс до самоподдерживающейся фазы. А это около двадцати процентов от той мощности, которую физически могла выдержать установка. Но меня всё равно его сообщение взволновало, поэтому я настояла на полной проверке управляющих алгоритмов. Я выполнила эту проверку очень тщательно. В присутствии Алексея Владимировича. Он, чтобы меня окончательно успокоить и подбодрить, решил запустить проверочную эмуляцию. После этого Алексей Владимирович заблокировал единственный порт ввода-вывода данных своим личным паролем и с того момента уже никто, даже сам Радов не смог бы там ничего изменить. Так что ваше предположение насчёт программного вмешательства выглядит бледно. И последнее. Если вам это поможет. Я скинула лог крайней верификации с полным образом управляющей программы на корпоративный сервер. Можете проверить.

– Уже проверили, – кивнул Аринов. – Только вот в чём заковырка – с момента, когда вы сняли образ, и до запуска прототипа прошло часов десять, так ведь?

– Я же сказала, никто не мог вмешаться. Кроме самого Алексея, разумеется. Там сторожевые датчики и…

– Да, мы знаем, «Золотая сеть», а доступ закрыт… личным паролем Храмова. Даже Радов не влез бы. И всё же…

– Скажите, Анна, – Тараборов нетерпеливо перебил Николая, – а не мог сам Храмов изменить программу? Непосредственно перед запуском?

Маклевич покачала головой.

– Нет, что вы! Конечно, Алексей Владимирович был неплохим программистом, любой математик в состоянии написать программный код, если он не очень сложный. Но туда он бы без меня не полез.

– Тогда, что же всё-таки произошло? По вашему мнению? Понимаете, складывается непонятная картина – без всяких объективных причин случается авария. Вот же досада!

Маклевич опустила глаза. Тараборов видел, как бледнеет её кожа, и опускаются плечи.

– Я не знаю, не знаю, что там произошло, – тихо произнесла она. А потом прижала ладони к лицу и расплакалась в полную силу. Действительно, сколько же можно сдерживать слёзы?

Андрей посмотрел на Маклевич с сочувствием. Своего последнего вопроса он решил ей пока не задавать.

Когда немного успокоившаяся женщина ушла, Аринов достал из пачки сигарету. Но глянув на Андрея, который всегда был против этой его привычки, вздохнул и спрятал её обратно.