Итан поднял руку, требуя тишины. Он водил стетоскопом по груди раненого, внимательно прислушиваясь. Его движения были порывистыми, почти яростными.

– Транссудация воздуха, повлекшая пневмоторакс.

– Доктор, мы можем перевезти его в медблок, – робко предложила медсестра, – где его…

– Нет времени! – резко бросил Раш, стягивая латексные перчатки.

Человек на носилках извивался, хватаясь за горло, пытаясь что-то гортанно сказать. Но различить его слова было невозможно, так как у него получались только булькающие звуки. Итан резко повернулся к парамедикам.

– Пункционная биопсия недостаточна. Единственный оставшийся вариант – плевроскопия. Дайте мне плевральную дренажную трубку. Живо!

Логан смотрел на него со смешанным удивлением и одобрением. До этого момента Итан Раш представлял воплощение спокойной уверенности. Но эти неожиданные неистовые, почти яростные движения – нетерпение и лающие приказания – абсолютно нехарактерны для него. Таким он видел его впервые.

Пока один из парамедиков поворачивался к каталке, Раш уже протирал спиртом участок под левой рукой ныряльщика и делал местную анестезию. Затем одним взмахом скальпеля сделал разрез длиной два дюйма между ребрами.

– Поторопитесь с дренажом! – бросил он через плечо.

Парамедик принес плевральную трубку и снял с нее стерильную обертку. Раш склонился над дайвером и осторожно ввел трубку в надрез. Проверил, правильно ли она расположена, что-то проворчал и поднялся.

– Дренаж грудной клетки! – резко приказал он.

К нему подбежал второй парамедик, толкая перед собой передвижной напольный столик с лежащим на нем бело-голубым пластмассовым прибором. На нем находилось несколько вертикальных измерительных шкал; две прозрачные пластмассовые трубки отходили от верхней части корпуса.

– Клапан контроля отсоса? – рявкнул Раш.

– Включен.

– Наполните водой гидравлический затвор на два миллиметра.

– Да, сэр.

– Катетер на место. Начинаем отсос.

Он щелкнул переключателем на устройстве, а затем принялся поворачивать запорный кран на корпусе устройства. Немедленно жидкость в камере начала пузыриться. Раш повернул кран дальше; пузырение увеличилось. Трубка, ведущая от надреза, начала заполняться смесью крови с водой.

– Если нам удастся выкачать жидкость из грудной полости достаточно быстро, то легкие могут заработать вновь, – сказал Раш медицинскому технику. – Для дальнейших манипуляций времени не осталось.

В большой комнате наступила тишина, нарушаемая лишь жужжанием машины и шипением пузырьков воды, выливающейся из дренажной трубки.

Раш перевел взгляд с лежавшего на носилках человека на гидравлический затвор и обратно с все возрастающим волнением.

– У него развивается цианоз, – сказал он. – Увеличьте вакуумное давление.

– Но такой высокий уровень…

Доктор сорвался:

– Черт возьми! Делайте, что сказано!

Потом, быстро обходя носилки, раскрыл безжизненный рот ныряльщика и принялся делать ему искусственное дыхание. Прошло пятнадцать секунд, потом тридцать. Вдруг совершенно неожиданно конечности аквалангиста дернулись; он выкашлял кровь и воду и сделал глубокий прерывистый вздох.

Раш медленно выпрямился. Посмотрел на дайвера, потом на гидравлический затвор.

– Открутите назад… – пробормотал он, оглядел лица собравшихся и содрал перчатки. – Следите за сборной камерой, – приказал Итан сестре. – Я назначу предварительный медосмотр для тщательной оценки.

И, не говоря больше ни слова, он развернулся на каблуках и вышел из производственного участка.

Ближе к обеду Джереми обнаружил, что после бесцельного блуждания по помещению в попытках собраться ноги непроизвольно принесли его в медицинский центр. Если в проекте задействованы только сто пятьдесят человек, то он был слишком большим для такого числа людей, если только не учитывать, как далеко они забрались от цивилизации и не могли рассчитывать на какую-либо помощь.