Аня купила самых разных овощей и фруктов, а также несколько видов мяса и птицы. У нас на рынке отрезают куски от туши при клиенте, чтобы он сразу видел, мясо какого животного берёт. Здесь же покупателям предлагалось нарезанное мясо, и становилось непонятно, кому оно принадлежит? Ящеру, сколопендре, морской твари… Ясность была разве что с маленькими ощипанными птичками, их крошечные – меньше кулака – яички продавались в смешных подложках.

Самое забавное, что товары тут разрешалось пробовать маленькими кусочками, поэтому я надолго задержался около прилавка с сырами и перепробовал, кажется, все. Грузная продавщица не поскупилась на товар, ловко орудовала длинным, как сатака́й, ножом и одаривала заискивающей улыбкой. Выбрал в итоге несколько кусков, но Аня отказалась брать так много, мотивируя тем, что мы столько не съедим. Наивная. Спорить я не стал, дорогу на рынок запомнил, так что вернусь и сам куплю, когда кончатся. Отсутствие собственных денег неприятно царапало, я не привык зависеть даже от родителей, хотя утешал себя тем, что это временная мера, а Аню я ещё успею искупать в роскоши в Мундаре.

В одном из углов рынка пристроились прилавки с разными цветами.

«Какие тебе нравятся больше всего?» – спросил я жену.

Она зарделась и указала на крупные пахучие белые пятилистные бутоны.

«Вон те».

«И какие они на вкус?» – поинтересовался я.

«Что? На какой вкус?» – удивлённо вытаращилась она.

«На самый обычный. Может, купим? Как их едят? Запекают в сладком сиропе?» – предположил я, не понимая, чему так удивилась Аня.

«Их не едят, дарят женщинам и ставят на стол», – погрустнев, ответила жена.

«Ставят на стол цветы, но не едят?»

Очень странный обычай.

«Да. Для красоты», – вздохнула Аня и двинулась прочь от заставленных зеленью прилавков.

Мы едим цветки у многих растений, добавляем в салаты и десерты, почему она так странно отреагировала? И зачем ставить на стол что-то, что нельзя есть? Бред какой-то. Может, цветы нужны, чтобы перебить вонь? Я прошёлся вдоль ряда и понюхал самые необычные – цветные – бутоны. Пахли далеко не все, так что стало окончательно непонятно, зачем их ставят на столы.

Я догнал Аню у лотка со сладостями. Чего тут только не было! Но пробовать не давали. Аня сама выбрала каких-то желтоватых кругляшков, тёмно-коричневых пластинок и маленьких белых башенок. Спрашивать, какие они на вкус, не стал, вдруг жена опять расстроится на ровном месте? В итоге поход на рынок занял намного больше времени, чем было запланировано, поэтому вернулись мы к самому обеду.

На этот раз Аня сделала омлет с ветчиной, и я с удовольствием съел его и несколько бутербродов с сыром, причём последнего приходилось накладывать сразу по три-четыре кусочка, уж больно тонкими ломтиками жена их нарезала. В итоге сыр почти закончился, и я не удержался от невинного «я же говорил». Единая лишь нежно улыбнулась и погладила по щеке, вслух сказав непонятное слово. То ли прогнот, то ли прогмот. Интересно, что оно означает? Наверное, восхищение моей прозорливостью.

Убрав посуду, Аня усадила меня перед телевизором, выдала кусочек пластика, показала, как «листать» изображения, и ушла обратно на кухню. Я и листал, пока на экране не появилась раздетая пара. От удивления я чуть не выронил пластиковый управлятель. Пара тем временем окончательно утратила стыд, а я растерялся. Пришлось идти за Аней.

«Аня, там творится нечто странное. Это твои знакомые?»

Когда я подвёл её к телевизору и указал на картинку, жена слегка порозовела, смущённо рассмеялась и ответила:

«Нет, это не мои знакомые и они не знают, что ты смотришь. Это запись. Двигающаяся картинка. Их делают специально для того, чтобы люди смотрели и возбуждались», – едва сдерживая улыбку пояснила жена.